Милые Крошки - Сэм Левеллин

Осколки разлетелись по всей кабине. Голова выкатилась. Примула подхватила её.

— Один момент, — сказала она и, прищурив глаз, держа иголку против лампы, вдела в неё нитку.

Всё было сделано в два счёта.

— Получайте, — сказала Примула и бросила Старшому его Медведя.

— Не просать педнягу! — рявкнул Старшой.

И его захлестнула волна чувств.

Читатель, это было страшное зрелище. Огромный мужчина в синем с золотом мундире целовал своего мишку. Он обнимал его. Он нюхал его, капал на него слюнями и опять обнимал. Примула была вынуждена отвернуться.

И увидела Кассиана — одна бровь у него всползла чуть ли не до середины замасленного лба, на лице застыли ожидание и радостная надежда…

— НЕ-Е-Е-ЕТ! — взревел Старшой. — НИЧЕФО НЕ ПРОИСХОДИТ!

— Прошу проще…

— Я нажимаю жифотик, — заныл Старшой и нажал. — МОЙ АЛЖЕРНОН ДОЛЖЕН ГОФОРИТЬ: «ДОПРЫЙ ФЕЧЕР, ФАШЕ КОРОЛЕФСКОЕ ФЫСОЧЕСТФО. Я ЖЕЛАЮ ФАМ МНОГО ТРЕСКИ И СОФЕРШЕННО НИКАКИХ ФУЛКАНОВ». Но я ЖМУ и я ЖМУ и НИЧЕФО! Ни КИЛЬКИ, ни ГЕЙЗЕРА…

— Ох, — сказала Примула. — Неправильный Медведь. — И не успел принц Беовульф опомниться, как она выхватила из его рук заплесневелого мишку и бросилась к угольной куче.

— Что случилось? — спросил Кассиан. — У нас мало времени.

— Спокойствие, только спокойствие, — сказала Примула. — Мне надо поговорить с Маргариткой. Оставайся у вентилятора.

— Но…

Но Примулы уже и след простыл.

Секундная стрелка двигалась очень медленно. «Я схожу с ума?» — подумал Суперинтендант Стулле Ларсен, рефери. За вторую секунду отсчёта он успел вынуть из кармана сэндвич с сыром и съел его, особо не торопясь. Он сказал:

— Я не верю этим часам.

— Корабельное время есть корабельное время, — раздался голос Капитана, красивый, но очень флотский. А голос из толпы вопросил:

— МЫ ВЕРИМ КОРАБЕЛЬНЫМ ЧАСАМ?

— ДА-А-А-А! — взревела сотня глоток.

— Тогда СЧИТАЙТЕ!

— ДВА! — грохнула толпа.

Под жутковатый скрип и скрежет часов Суперинтендант Стулле съел второй сэндвич, ещё более не торопясь, чем первый…

— ТРИ!

И опять долгая пауза.

— В следующий раз громче! — крикнул из толпы чей-то голос Это была Маргаритка. Шнифера Брякнулла надо было разбудить, и громкий крик тут был бы как нельзя более кстати.

— Ч-ЧЕ… — зашипела публика.

— Рано! — крикнула Маргаритка. Кассиан переборщил с клеем. С часовой стрелки свисала длиннейшая чёрная сопля. Лунообразное лицо Гильдии-Строительницы с носом-кнопочкой было обращено к циферблату.

— …ТЫ-Ы-ЫРЕ-Е-Е-Е! — крикнула толпа, вторя двигавшейся ползком секундной стрелке.

— Жульничество! — крикнула Гильдия.

— Заткнись! — крикнула толпа. — Вали отсюда! — Поднялся невообразимый шум. Вспыхнули драки. Кто-то поджарил яичницу и съел её.

— ПЯТЬ!

— Вставай, Шнифер! — крикнула Маргаритка. — Поднимайся!

Но подниматься стал не Шнифер. Белый Ван Дал, словно маленькая уродливая обезьянка, полез наверх, к часам, цепляясь за тугую оттяжку дымовой трубы. Публика следила за ним, разинув рты. Чёрная жижа с часовой стрелки потянулась вниз, как жевательная резинка, и угодила прямо в огромный рот Гильдии-Строительницы.

— Патока! — крикнула Гильдия, сладострастно чавкая. — Ням, ням, ням! — и больше ничего не смогла произнести, потому что Замедлительная Жижа Кассиана намертво слепила её челюсти. А наверху Белый Ван Дал уже добрался до часов. Он сгрёб немного клея в свою жестянку для табака, часть попала ему на руку, и тыльной стороной ладони он утер нос.

— ШЕСТЬ! — выкрикнул Стулле Ларсен, а вместе с ним и хор внизу.

— Жульничество! — завопил Белый Ван Дал, вернее, хотел завопить. Ибо клей попал с его руки на нос, с носа на губы, и получилось у него только: «ЖЖЖЖЖЖ», как у шмеля. Так он и висел там, в безоблачной синеве, жужжа, со склеенными губами.

* * *

— Похож на ленивца, — заметила Маргаритка.

— Только медленней, — сказала Капитан. — Боже мой. — Её красивые красные губы были плотно сжаты, костяшки пальцев приобрели цвет слоновой кости. — Если до конца счёта он сумеет доказать, что часы испорчены, тогда дело труба. Конечно, будет дискуссия о корабельном времени, но…

— Шнифер моргнул! — крикнула Маргаритка. — Точно, моргнул!

И в самом деле, там, на брезенте, крохотные ракушки Шниферовских век едва заметно дрогнули.

— Сейчас проснётся, — сказала Маргаритка.

Капитан вздохнула.

— И что тогда?

* * *

Наверху Белый Ван Дал занялся делом. Губы у него были по-прежнему склеены, но он вытащил из кармана маленький мастерок. Этим орудием своего строительного труда он выскреб замедлительный клей из своей табачной жестянки и намазал им свои подошвы. Затем он встал на трос, опрокинулся вперед и повис на нём вниз головой, прямо над рингом. Толпа ахнула. Очень медленно, на тягучих шнурах Кассианова клея Белый Ван Дал начал спускаться к крошечной фигурке, распростертой на брезенте. И всё это время что-то делал своими толстыми татуированными руками.

* * *

Кто-то дернул Маргаритку за рукав. «Эй!» — прошептал чей-то голос. Голос Примулы.

— Чего? — раздраженно спросила Маргаритка.

— Медвежья пищалка, — сказала Примула.

— Какая пищалка?!

— Её не хватает. Она была в животе. Теперь её нет.

— А, — сказала Маргаритка и машинально сунула руку в карман своего форменного коричневого пальто.

Рука её наткнулась на что-то металлическое и кругленькое. Наморщив лоб, она вытащила этот предмет. Он походил на маленькую шарманку и вполне мог быть странной, мудрёной (Маргаритка вспомнила, как что-то упало на пол «роллс-ройса» — выпало из медвежьего пуза; она тогда подобрала это, сунула в карман… да, из пуза) медвежьей пищалкой или голосовым аппаратом.

— Кхе-кхе, — сказала Примула. — Капитан?

— Что?

— Мне нужен грабитель, который умеет бросать.

— Конечно, конечно, — рассеянно отозвалась Капитан. — Брюс играл в крикет за Австралию. Бросал отлично и бегал отлично, в том числе, из тюрьмы. Брюс!

Подошел Брюс. Примула дала ему инструкции. Брюс почесал в затылке.

— Этот вентилятор? — Он показал пальцем.

— Этот вентилятор. — Маргаритка с трудом удержалась, чтобы не сказать, что пальцем показывать неприлично, и это (то, что всё-таки удержалась) её очень порадовало.