Чисто британское убийство. Удивительная история национальной одержимости - Люси Уорсли

Слова эти совершенно потрясают Ватсона, и только спустя какое-то время мы узнаем, как в голове у Холмса разворачивался мыслительный процесс, в ходе которого он создал этот образец своего дедуктивного метода.

«Этот человек по типу — врач, но выправка у него военная. Значит, военный врач. Он только что приехал из тропиков — лицо у него смуглое, но это не природный оттенок его кожи, так как запястья у него гораздо белее. Лицо изможденное, — очевидно, немало натерпелся и перенес болезнь. Был ранен в левую руку — держит ее неподвижно и немножко неестественно. Где же под тропиками военный врач-англичанин мог натерпеться лишений и получить рану? Конечно же, в Афганистане». Весь ход мыслей не занял и секунды. И вот я сказал, что вы приехали из Афганистана, а вы удивились.

С первых же страниц книжной жизни Холмса мы знакомимся не только с характером детектива, но и с его принципом использовать в следственных действиях достижения науки. Мы видим его за работой в лаборатории, где он занимается токсикологией и проводит новый опыт по идентификации следов крови, по его же собственному выражению, совершая «самое практически важное открытие для судебной медицины за десятки лет», а затем мы становимся свидетелями того, как работает дедуктивный метод Холмса, когда постепенно, шаг за шагом, он считывает с самой внешности доктора Ватсона скрытые доказательства его военной службы в Афганистане.

Автор рассказов о Шерлоке Холмсе Артур Конан Дойл и сам получил медицинское образование, а на создание образа Холмса его вдохновили методы одного из его собственных учителей, доктора Белла. В аудиозаписи, сделанной незадолго до кончины писателя в 1930 году, Конан Дойл описал процесс рождения своего знаменитого сыщика. Говоря медленно, четко, с присущим ему шотландско-нортумбрийским акцентом, в котором нет-нет да проскальзывало раскатистое «р», Конан Дойл объясняет, что ко времени написания «Этюда в багровых тонах» он был «…начинающим доктором… воспитанным в очень строгих и жестких медицинских принципах, привитых мне в особенности эдинбургским доктором Беллом, замечательно наблюдательным и сильным диагностом. Он гордился тем, что с одного взгляда на пациента может определить не только его недуг, но очень часто и его профессию и из каких он мест».

Белл был выдающимся судебным медиком молодого поколения, одним из тех, кто наследовал Альфреду Суэйну Тейлору и Уильяму Хирпету. В своей области он пользовался большим авторитетом, и во время визитов в Шотландию королевы Виктории к ней вызывали именно его. Позднее Белл с удовольствием вспоминал о том, что его считают прототипом Шерлока Холмса.

Талант Конан Дойла счастливо сочетал выработанный под влиянием Белла научный подход и врожденную любовь к сочинительству. Первоначально Конан Дойл собирался заниматься медицинской практикой. Но, просиживая в своей приемной в напрасном ожидании пациентов, он начал писать и посылать в журналы рассказы, написанные в самых разных жанрах, — страшные, мистические, о привидениях. На золотую жилу он напал, обратившись к жанру детектива. «Я решил попробовать, — наговаривал он на фонограф, — написать рассказ с героем, который будет расследовать преступление точно так же, как доктор Белл расследовал болезнь, и где в качестве шахматной задачи будет выступать наука. Результатом стал Шерлок Холмс».

И вскоре за сценой знакомства в «Этюде в багровых тонах» следует сцена, где Шерлок Холмс — герой-ученый, исследующий место преступления. Трупы жертв изучались давно, но место, где произошло преступление, стало предметом пристального внимания детективов и признанной частью их работы лишь незадолго до появления повести Конан Дойла. Здесь Холмс был в своей стихии и далеко опережал патриархов следствия. Он подвергает жестокой критике полицейских следователей за то, что они истоптали землю вокруг дома, уничтожив таким образом улики — следы убийцы. «Стадо буйволов и то не оставило бы после себя такое месиво!» — выговаривает он инспектору Грегсону. Так намечается рисунок, который сохраняется на всем протяжении воображаемой карьеры Холмса, — он будет гневно обрушиваться на никчемных, невежественных, бессмысленно суетливых профессионалов, которые ему и в подметки не годятся.

Включившись в следствие, Холмс осматривает труп, в точности следуя рекомендациям Альфреда Суэйна Тейлора, чей труд Конан Дойл внимательнейшим образом проштудировал. Расширяя число рассматриваемых материальных улик, Холмс углубляется в изучение типов сигарного пепла, велосипедных шин и глины, всего, что может таить улики. Показывая, как Холмс исследует труп, Конан Дойл обращает наше внимание на его пальцы: «Его чуткие пальцы в это время беспрерывно летали по мертвому телу, ощупывали, нажимали, расстегивали, исследовали». Осмотр, как установила историк медицины Э. Дж. Вагнер, производится в полном соответствии со следующим наставлением Тейлора.

Судебный медик прежде всего обязан выработать у себя способность к тщательному наблюдению… Он должен уметь подмечать все, что может пролить свет на происхождение ран или иных найденных на теле повреждений. Решать, имеются ли на платье, руках покойника, а также на мебели в комнате следы крови — не дело полицейских, и не следует оставлять это на их усмотрение.

Как только тело уносят, Шерлок Холмс приступает к осмотру помещения, где он изучает каждый дюйм пола и потолка в поисках улик.

Он вынул из кармана рулетку и большую круглую лупу и бесшумно заходил по комнате, то и дело останавливаясь или опускаясь на колени; один раз он даже лег на пол. …Мне невольно пришло на ум, что он сейчас похож на чистокровную, хорошо выдрессированную гончую… В одном месте он осторожно собрал щепотку серой пыли с пола и положил в конверт.

Следователь, работающий на месте преступления, теперь фигура обычная, но в 1887 году это было в новинку. В литературе об этом не упоминалось, и о теоретическом обосновании сбора волос, пыли и прочих, с виду обыденных и не имеющих отношения к следствию деталей тогдашний читатель и понятия не имел. Рассказы о Шерлоке Холмсе сыграли важную роль в популяризации судебно-медицинской экспертизы и превращении ее в отдельную профессию. Роль настолько значительную, что знаменитый французский судебный медик Александр Лакассань, основавший в Лионе одну из первых лабораторий судебной медицины, советовал всем своим новобранцам обязательно читать рассказы о великом детективе. «Потрясающая техника исследования!» — таков был его вердикт.

Но самое впечатляющее в образе Шерлока Холмса даже не то, что составляет его силу, а то, в чем обнаруживается его слабость. Жизнь этого в высшей степени умного, высокоинтеллектуального человека была бы печальна и скучна без его верного друга, поклонника, вечного болельщика и летописца доктора Ватсона, всецело посвятившего себя служению Холмсу с первой же минуты их знакомства.

В одном из позднейших рассказов о Шерлоке Холмсе «Дьяволова нога», почти классическом образце выработанной Конан Дойлом формы повествования, опубликованном в сборнике «Его прощальный поклон» (1917), мы наблюдаем их обоих и можем оценить душевную теплоту доктора Ватсона и отстраненную холодноватость Холмса: сопоставление и сочетание их неотразимо. В одном трогательнейшем эпизоде оба друга, едва не валясь с ног, с трудом выбираются из комнаты, где Холмс, проводя расследование, сжег опасное вещество. При всей своей внешней несгибаемой жесткости Холмс бы пропал, не будь рядом с ним гораздо более человечного Ватсона.