Кто не боится молний - Владимир Сергеевич Беляев

с замполитом. Никого я не могу убедить, все против меня. Моему делу уже дали ход. Боюсь, никто его не остановит, и, может, в самом деле, придется встать перед судом.

Галя так решительно мотнула головой, что от волос полетели брызги.

— И пусть судят! Есть же справедливость, ты ничего плохого не сделал, это всякому ясно.

— К сожалению, я нарушил приказ командира. Самовольно отклонился от курса и, когда комполка приказал мне вернуться на аэродром, я не исполнил приказание. Я слышал, как полковник трижды повторил в микрофон команду, не ответил ему и не вернулся.

— А кто знает, что ты слышал голос полковника? — спросила Галя, опустив глаза и слегка покраснев. — Может, ты ничего не слышал?

Андрей посмотрел ей в глаза.

— Я — советский офицер и считаю своей обязанностью говорить только правду. Это дело моей чести.

— Прости меня, я сказала глупость. Нет, подлость, извини, мне стыдно. Простил?

— Прощаю. Ты от жалости ко мне сказала это, а я не хочу жалости. Все должно быть начистоту, открыто, честно.

— Что же теперь будет? Я не знаю законов, сколько может дать суд?

— Я тоже не знаю. Думаю, не один год.

— Ну, ничего, ты не бойся, — отважно сказала она. — Мы будем бороться, еще не известно, как обернется дело. Должна же восторжествовать справедливость, в конце концов, разберутся же по-человечески, поймут.

— Меня не пугает срок. Тяжелее всего другое: отстранят от полетов, на годы оставят без крыльев. А без полетов я жить не могу. И с тобой как будем? Пропасть встает между нами, страшно подумать. Кошмарный сон.

— Я пойду за тобой хоть на край света! — горячо сказала Галя. — Буду хоть сто лет ждать. Нас не разлучит теперь никакая сила.

Он прислонился щекой к ее теплому, мокрому плечу. Оба были взволнованы, молчали.

Где-то совсем близко ударила молния. Яркий свет ослепил глаза, ветер рванулся в открытое окно. Только теперь Галя и Андрей увидали, что дождь все так же льет, как и прежде.

— Мне пора, — сказала она. — Уже поздно.

— Смотри, не простудись. Ты, как русалка, все больше в мокром виде являешься передо мной.

Она засмеялась, зябко поежилась.

Часовой стукнул в дверь, громко крикнул:

— Время кончилось!

— Вот видишь, я чувствовала. — Галя огорченно вздохнула.

Андрей с досадой посмотрел на дверь.

— Ты не горюй, — успокаивала Галя. — Мы будем бороться. Посмотрим, чья возьмет.

— Вперед, мушкетеры? — шутливо сказал Андрей, бодрясь и скрывая нервозность. — До свидания, Галя. Передавай привет Тоне. Как она там?

— Ничего. Работает, не унывает. Кажется, влюбилась в Виктора. — Она засмеялась. — Мне ужасно хочется плакать, а я смеюсь, — грустно шепнула Галя. — Честное слово, легче живется, когда смеешься. Смеюсь, и тебе советую смеяться. Какое-то предчувствие говорит мне: все будет хорошо, лучше, чем мы думаем.

— Прошу покинуть помещение, — еще раз напомнил часовой, приоткрыв дверь. — Время кончилось.

Галя поцеловала Медникова в губы, не стесняясь постороннего, и вышла.

Солдат закрыл за ней дверь. Галя шла решительно, и Медников слышал, как по дощатому полу коридора прошлепали ее мокрые ноги.

9

О Галином упрямстве знали все. Если чего захочет, никакими силами не остановишь, обязательно добьется своего. Галина мать побаивалась взбалмошного характера дочки и вместе с тем гордилась ее настойчивостью и постоянством. Еще с детства девочка немало волнений доставляла родителям, а когда подросла, проявила свой характер и среди сверстников. Во дворе, в школе и в пионерском лагере Галя всегда была заводилой, устраивала игры, не позволяла сильным обижать слабых, верховодила на спортивных соревнованиях, смело схватывалась с хулиганами, и даже драчливые мальчишки боялись ее.

Мать до сих пор помнит отчаянную детскую выходку дочери. Это случилось, когда Гале было шесть лет, тогда вся их семья жила в деревне. В Октябрьские праздники мать с отцом взяли Галю, поехали в гости к бабушке. Она жила на другой стороне реки, но, чтобы добраться туда, пришлось ехать на лошадях километров двенадцать в объезд, где был мост. Гостили у бабушки два дня, вернулись домой поздно вечером, тихо уложили в постель Галю, уснувшую на руках матери еще в телеге. Утром Галя проснулась в теплой комнате, стала играть и обнаружила, что забыла у бабушки новую куклу, которую та подарила ей на праздник. Галя стала просить, чтобы родители немедленно поехали к бабушке за куклой. Отец сказал, что он всю неделю будет занят на работе, а в воскресенье возьмет лошадь в колхозе и съездит в Заречье. Галя расплакалась, стала просить маму, но мама тоже сказала, что за куклой поедут в воскресенье.

— Она же умрет, как вы не понимаете? — настаивала Галя. — Надо сейчас же ехать.

— Куклы не умирают, — сказал отец. — Она уснула и, пока ты не возьмешь ее на руки, не проснется.

— Неправда, она не спит, — упрямо твердила девочка. — Я сама пойду.

— До моста далеко, — сказала мама, — ты маленькая, одна не дойдешь.

— Дойду! Весь день буду идти, дойду!

— А если ночь застанет, куда денешься? Где будешь ночевать? Уже снег выпал, того гляди, мороз ударит.

— Я хочу куклу! — упрямилась Галя. — Пусть бабушка принесет.

— А как мы ей скажем?

— С нашего берега покричим. Громко-громко.

— Речка широкая, бабушка не услышит.

Галя не успокоилась на этом и весь день приставала к маме. После обеда бегала к речке, изо всех сил кричала:

— Ба-буш-ка! Ба-бушка!

И хотя на другом берегу на пригорке виднелись постройки и среди них бабушкин домик под тополями, на слабый Галин голосок никто не откликался. Свист холодного ветра и шумные всплески волн заглушали Галин крик.

На следующее утро Галя проснулась рано, взглянула на окно и увидела белые непрозрачные стекла, разрисованные морозными узорами. Галя тихо натянула валенки, накинула шубейку, повязалась платком и незаметно вышла из дому.

Мать с отцом в это время сидели в другой комнате, завтракали. Отец не торопился, что-то рассказывал матери. Потом