Фонарь Диогена - Мария Брикер

Карина машинально пошарила по карманам, достала зажигалку и протянула просительнице. Зажигалка исчезла в окошке, в салоне вспыхнул сине-желтый свет, и в пламени огонька заплясало лицо, похожее на образ святой с иконы.

– Спасибо! – тонкая рука вернула ей зажигалку. – Может, вас подвезти? Я, правда, немного тороплюсь, но если нам по пути, то с удовольствием подброшу.

– По пути? Думаю, да, нам по пути. Я живу поблизости, – Карина взволнованно дернула ручку дверцы.

– Не сюда, – рассмеялась женщина. – С другой стороны обойдите, разве не видите, у меня правый руль.

Карина слабо улыбнулась: она ничего не видела – ничего, кроме лица этой женщины… Нет, она не была красивой в традиционном смысле, такие типажи сейчас не в моде: минимум косметики, большие глаза, прямой узкий нос и маленькие губы. Из украшений – антикварные рубиновые серьги и кольцо. Одета в строгую классику: темный пиджак, белую блузку и узкую юбку. Пальто аккуратно висит на плечиках за подголовником. На ногах черные полусапожки на среднем каблуке. Она казалась отголоском прошлого, даже волосы у нее были уложены старомодно: гладко зализаны на прямой пробор и собраны в тугой пучок.

Ты веришь в то, что было,

Поверь и в то, что будет,

Мне счастье подарила,

И пусть смеются люди,

Не верь,

Что ночь проходит утром

И только горьки слезы,

Что зло бывает мудрым,

А счастье – слишком поздним…

Легла ковром зеленым

Трава на руки леса

Прибой волною сонной,

Как юная принцесса,

Поет,

А небо голубое

Горит в потоках света,

Пусть унесет с собою

Нас теплый ветер лета.

– Вообще-то меня раздражает шансон. Но сегодня что-то в атмосфере, видно, странное творится. Услышала Розенбаума, и песня в душу легла. Переутомилась я, наверно, – словно оправдываясь, сообщила женщина и настроила радио на другую волну – из динамика полилась ласкающая слух блюзовая композиция. – Так лучше? – поинтересовалась она, нажав на газ и плавно втекая в общий поток машин.

Свой громоздкий внедорожник она вела изящно, но смотрелась за рулем как инородный предмет. Ей бы больше подошла другая машина, консервативная европеечка или элегантная итальянка, подумала Карина.

– Что вам нравится, то и слушайте, – очнулась она.

– Я живую классическую музыку люблю. Скрипку особенно.

– Ванессу Мэй? – спросила Кара.

– Да что вы! Это же не музыка, а попса! – возмутилась женщина и смутилась. – Простите. Сама знаю, что снобизм – это нехорошо, но ничего поделать с собой не могу. Мне его за год в консерватории в мозги вдолбили, – она сделала жадную затяжку, еще одну и раздавила окурок в пепельнице. Поискала на панели что-то, надела очки – и лицо ее сразу изменилось, стало рассеянным и милым. – А я вас, кажется, знаю, – интеллигентно разглядывая Кару, улыбнулась женщина. – Только не могу вспомнить откуда. Мы с вами нигде не могли пересекаться по бизнесу? Меня Анжелика зовут, Анжелика Сологуб, – представилась женщина, протянув Карине свою визитку. Там значилось, что дама, любезно предложившая ее подвезти, – президент дивелоперской компании.

Карина с недоумением перевела взгляд на Анжелику: не верилось, что эта женщина, словно сошедшая с картины прошлых веков, занимается строительством.

– Мир тесен. Возможно, мы где-нибудь пересекались, – пожала плечами Карина. – Но если честно, я тоже не помню где.

– А я вспомнила! – воскликнула Анжелика, сняла очки и небрежно бросила их на панель, и Карина подумала, что президент серьезной компании терпеть не может этот вынужденный аксессуар и пользуется им только в исключительных случаях, как сейчас, чтобы получше рассмотреть попутчицу.

Ей почему-то стало смешно. Карина спрятала улыбку в пушистый воротничок шубки и расслабленно откинулась на сиденье. Тепло салона, тонкий аромат новых духов «Pur poison», приятная музыка убаюкивали, и так хорошо стало… давно ей не было так хорошо. Анжелика на минуту отвлеклась, сосредоточилась на дороге, перестраиваясь в другой ряд.

– Так вот, вспомнила! – вернулась она к теме разговора. – Я читала о вас в прессе. Вы известная топ-модель!

– Вы мне льстите, – кокетливо рассмеялась Карина, достала из сумочки свою визитку и протянула Анжелике. – Я не модель, вернее, когда-то пробовалась на этом поприще, несколько лет пыталась пробиться, но безуспешно. Я владелица модельного агентства.

– Неужели безуспешно? Невероятно! Вы так красивы, у вас потрясающее лицо, – Анжелика снова надела очки и опять стала рассеянной и милой. – Я такие лица только на обложках журналов прежде встречала.

– Спасибо, – смутилась Карина.

– Да не за что! Я ведь правду говорю. Боже мой, как интересно! Я везу в машине хозяйку модельного агентства. У вас, наверное, фантастически интересная работа! – воскликнула Анжелика.

– Ничего интересного, но если есть желание, загляните ко мне в гости. Я с удовольствием покажу вам работу своего агентства изнутри.

– Правда можно? – оживилась Анжелика. – Большое спасибо! А приглашение на фешен-показ вы можете организовать? Всегда мечтала попасть, но как-то все мимо пролетала – у меня такая работа, кошмар! Сегодня вот в консерваторию выбралась в кои-то веки, но пришлось прямо с объекта ехать на этом чудовище, успела только на мойку заехать, чтобы грязищу смыть. Как мне надоела эта вечная грязища, стройка, колдобины и мужики! А любимая «вольвочка» в гараже стоит и пылится. Представьте себе, я научилась ругаться матом! Трехэтажным!

– Серьезно? Тогда вам определенно надо срочно пойти на какой-нибудь показ, – улыбнулась Кара. – Я позвоню вам, как только будет контрамарка.

Она взяла инициативу в свои руки: стало страшно, что Анжелика передумает и исчезнет из ее жизни навсегда. Нет, этого она не могла допустить, теплый ветер лета уже крепко обнял ее за плечи, а сердце пело: «Не верь, что ночь проходит утром и только горьки слезы, что зло бывает мудрым, а счастье – слишком поздним…»

Если бы Кара знала, сколько боли и горьких слез принесет ей позднее счастье, то выкинула бы визитку Анжелики Сологуб, порвала бы ее в клочья и растоптала ногами, но Карина ничего не знала. Через пару дней она набрала желанный номер и пригласила Анжелику в Гостиный двор, на показ модного российского дизайнера. Потом было еще много показов, ресторанов, клубов, вернисажей, концертов классической и джазовой музыки, театральных и балетных премьер, совместных походов по бутикам, посиделок за чашкой кофе в уютных кофейнях Москвы, прогулок по Арбату и Воробьевым горам, поездок на пикники и жарких ночей, которые заканчивались утром.

Анжелика расцветала на глазах – ее классические костюмчики сменили сексапильные джинсы, откровенные топики, стильные свитера и платья от модных дизайнеров, походка ее стала плавной и раскованной, тугой пучок волос рассыпался по плечам стильным каре, на щеках заиграл диоровский румянец, губы чуть располнели от инъекции геля и манили блеском от «Ланком». Анжелика менялась, и чем больше она менялась, тем прохладнее становились их отношения. Все рушилось. Карина сходила с ума, но не могла ничего с этим поделать. А потом вдруг поняла, что подруга никогда не искала теплого ветра – она лечила свои прошлые обиды и комплексы. То, что Карина приняла за любовь, было для Анжелики всего лишь сеансом психотерапии. Карина не хотела быть доктором, она устала все отдавать и ничего не получать взамен.