БЮРО-89 - Кирилл Александрович Каланджи

– Ну… – спросил Конан, поддавая газа на пустой дороге.

– Вы заметили, какие в американских фильмах бывают завтраки и ужины. Нет, серьезно. Это же пир. Самая настоящая вакханалия жратвы. И первое, и второе, и третье. Про десерты я даже говорить не хочу. От клубники до кексиков.

– Тебя бесит еда? – спросила Гаечка.

– Нет. Меня бесит, что никто ее не ест. Эти сцены длятся не больше пяти минут, а то и меньше. Семья садится за стол, делают один-два наигранных укуса и уматывают на работу или в школу. Типа как опаздывают. Вставайте, засранцы, раньше. Столько жратвы пропадает.

– Да-да… И остается одна домохозяйка, которая приготовила тонну еды и сама ее потом, видимо, и будет жрать, – хихикнул Квага.

– Я бы сейчас что угодно отдала за котлету с пюрешкой… – размечталась Юля.

– Может, закроем тему с едой? —Словно в подтверждение у Конана громко заурчал живот.

 Дорога была скучной. Голод раздражал. И усталость буквально сморила Бюро. Зигзаг спал на пассажирском сидении. Юра и Юля залезли в спальники и разлеглись в кузове. Они проехали место, где разбилась баклажановая девятка. Последствия аварии уже убрали. Водителя и его компании не было видно. Как и гвоздей. Только брошенная помятая машина скучала на обочине. Конан с облегчением проехал этот участок дороги. Все, как предсказывал Лосев. Повезло!

 Дорога. Дорога. Одинаковая и разная. Мельтешащая разметка. Выбоины и ямы. Так, километр за километром, буханка Бюро-89 неслась к дому. К теплому и уютному гаражу. К их нулевому меридиану, началу их координат. Конан боролся с наваливавшимся сном и постоянным урчанием в животе. Оставалось немного. Родные края. Совсем скоро эта бессмысленная поездка завершится.

 Это была секунда. Яркая вспышка. Свист и скрежет. Глухой удар сразу после поворота. Буханку развернуло. Никто из проснувшихся не мог понять, что произошло. Зигзаг развернулся к бледному Конану, сидевшему за рулем с трясущимися губами.

– Что случилось?

– Я его не видел! Я его не видел! – вытаращив глаза, кричал Кравчук. – Он просто выскочил из-за поворота! И не в своей полосе!

 Юра и Юля кое-как выбрались из спальников. Сонные и перепуганные ребята ничего не понимали. Зигзаг вышел из машины. Трясущийся от страха Конан выскочил следом. Буханка была в общем-то цела, без особых видимых повреждений. С левого бока только были видны царапины. Потом Зигзаг перевел взгляд дальше. Легковая машина обнимала столб. Судя по дыму, поднимавшемуся из покореженного капота, удар был очень мощным. Зигзаг бросился к машине.

 Помощь оказывать было уже некому. Единственный человек, находившийся в старой синей Мазде, не был пристегнут. Он вылетел через лобовое стекло и раскроил себе череп. Сдерживая рвотный рефлекс, Зигзаг побежал обратно. Трое его друзей хотели было посмотреть, что случилось.

– Не надо туда ходить! – прокричал Лосев, замахав на них руками. – Не надо, говорю вам, мать вашу!

– Но, может, нужна какая помощь? – Конан держал в трясущихся руках аптечку.

– Там уже ничем не поможешь… – Зигзаг схватился за голову руками, словно пытаясь заставить ее соображать быстрее. – Так! Так! Слушайте! Вы трое, уходите! Берите вещи, спальники и технику из машины и уходите!

– Но… – попыталась возразить Юля.

– Никаких но!

– Никита! – девушка схватила его за плечо. – Подожди!

– Не спорьте со мной! Быстро уходите, пока никто вас не видел! Я дождусь ментов!

– Но…

– Не спорьте со мной! – отчаянно прорычал Лосев.

– Но это я виноват! – дрожащим голосом возразил Кравчук. – Это из-за меня! Это все из-за меня!

– Заткнись! Слышишь! – заорал на него Зигзаг. – Я сказал тебе, бери все наши вещи! Быстрее! Пока вас никто не видел.

 Юра помнил тот день в мельчайших подробностях. И то, как уже ночью, груженные вещами из своей машины, они с большим трудом добирались до черты города, прячась среди деревьев. Как изможденные завалились в гараж. Как тряслись от страха. И как на следующий день узнали, что Лосева, оставшегося ждать милицию, взяли под стражу. Машину забрали на техстоянку. И потянулись эти долгие дни без друга. Потом недели. Потом годы.

 Голос Ивана Ивановича вырвал его из неприятных воспоминаний.

– Вы были на суде?

– Да.

– И Лосев действительно вот так просто взял всю вину на себя? – В глазах Василисы Васильевны сквозило недоверие.

– Да.

– Вы с ним встречались до суда? – Агент зашуршал бумагами. – Он был в курсе, что по невероятному совпадению во встречной машине был его и соответственно ваш злейший враг Александр Митрофанов? У вашей компании, мягко говоря, не сложились отношения с этим человеком.

– Да… Нам это тоже показалось невероятным стечением обстоятельств.

– А мать Лосева? – поинтересовалась Василиса Васильевна. – Кто-то из родственников с ним связывался?

– Не знаю.

– Откуда у него были деньги на адвоката? – спросил агент.

– Он мне не рассказывал.

– А вы и не спрашивали… – хмыкнул Иван Иванович. – Ну конечно, зачем же вам знать, откуда у вашего друга были деньги на самого опытного столичного специалиста, приехавшего в вашу глухомань разбираться с банальным ДТП.

– И что? – Юра пожал плечами. – Даже с хорошим адвокатом он все равно сел.

– Не на такой срок, как мог. А что стало с вашей буханкой? – продолжила расспросы Василиса Васильевна.

– После следствия и приговора адвокат договорился и передал ее по доверенности Конану. Жутковато, конечно… Но мы с этой машиной сроднились. Она так и стояла в гараже, дожидаясь Никиту. Собственно, как и вся наша честная компания…

– Два года и три месяца, если точнее, – Иван Иванович сверился со своими записями. – Расследовали ли вы за этот период какие-либо дела без Лосева?

– Нет.

– Причина? – коротко уточнил агент.

– У любого коллектива должно быть сердце. Наше сердце временно остановилось.

– Ваша сестра никогда не посещала Лосева во время его пребывания в заключении. Почему? – поинтересовалась Василиса Васильевна. – Вам не кажется это странным?

– Ну я не знаю, почему… Просто он так попросил. Я бы даже сказал настоял. Но Юлька ничего, восприняла это стойко. Она хранила все его письма…

– Скажите, Юрий Александрович, а вы знали, что на зоне Лосев пользовался авторитетом? – тон Василисы Васильевны был скорее утверждающим, чем вопросительным.

– Без понятия. Мы эту тему никогда не обсуждали и не поднимали.

– Ну тогда мы вам расскажем. – Женщина чуть наклонилась вперед. – Лосев-старший, видимо, оставил после себя такую славу, что даже через десять лет после смерти его сынок на зоне был в самом настоящем почете.

– Ну и?

– Его не трогали вообще… – продолжила агент. – Сидел в камере на двоих. Весь день работал в библиотеке колонии. Книжки разносил. И так почти два года.

– Ну, а что в этом такого? – вполне искренне удивился Юра.

– А