Мадам - Джаннетт Энджелл

— Прости, — сказала я уже тише, но совершенно не чувствуя раскаяния. — Но ты не можешь меня заставить переехать…

— И не собираюсь. — В уголках его губ притаилась улыбка. — Вообще-то я и сам не уверен, что хочу туда ехать.

— Так ты сказал это, чтобы меня раззадорить?! — снова завелась я.

— Нет. — Бенджамен перегнулся через стол и положил руку поверх моей. — Тихо, Эбби, успокойся. — Его рука не сдвинулась с места, хотя я пыталась вырвать свою. — Просто послушай меня, ладно? Я люблю тебя, но мне не нравится твой образ жизни. И мне нужно знать, что так не будет продолжаться вечно, но я не уверен, что ты можешь это гарантировать. Думаю, тебя все устраивает — вот в чем проблема.

Но я зациклилась на первой части монолога:

— Ты меня любишь?

Теперь улыбка стала настоящей и теплой.

— Да, я тебя люблю.

— Ой. — Я прекратила вырывать руку. Как мило. Может, я слишком романтична, особенно для человека моей профессии, но это действительно мило.

Бенджамен не закончил:

— Но я не вижу нашего будущего…

Я замялась, а потом посмотрела на него:

— Ты правда меня любишь?

Я уже знала ответ, но хотела услышать волшебные слова снова и снова, если понадобится.

Казалось, Бенджамен растерялся.

— Ну конечно, я тебя люблю, Эбби.

Какое-то время мы не двигались, замерли на близком расстоянии, чувствуя дыхание друг друга. От Бенджамена пахло тостами и кофе, и этот запах показался мне ужасно приятным.

— Согласна, — тихо сказала я.

— На что?

— На все, что ты хочешь. — Потом задумалась и уточнила: — А чего именно ты хочешь? — И улыбнулась, увидев, как смешно выглядит вся ситуация со стороны.

Бенджамен тоже улыбнулся в ответ. Напряжение между нами заметно уменьшилось.

— Ну, у меня тут случайно целый список завалялся…

Я в шутку шлепнула его.

— Обойдемся без списка. Так чего ты хочешь?

Бенджамен сел на свое место. Ему явно нравилось играть со мной.

— Мира во всем мире. Билеты на все матчи нашей бейсбольной команды до конца дней моих, а еще лучше до того момента, когда они наконец завоюют этот гребаный титул чемпионов.

— Ага, я так и знала, что ты к Бостону всей душой прикипел.

— Ну… — Бенджамен снова дотронулся до моей руки, погладил ее, а потом резко перевел взгляд на меня и тихо сказал: — Я хочу быть самым важным человеком в твоей жизни.

— Уже. — Раньше я не знала об этом, но сейчас говорила правду.

— Хочу, чтобы мы жили вместе. И не просто переехали в твой дом, а нашли наш собственный. Что-то, что было бы наше.

Мне нравилась квартира в Бэй-Виллидж, нравился небесно-голубой цвет, неоштукатуренные стены и ванная размерами с большую спальню. Я сделала глубокий вдох и сказала:

— Хорошо.

— Я хочу, чтобы мы были вместе. И строили вместе планы на будущее. Чтобы мы были парой.

— Ладно.

— Да? Ты серьезно?

Я улыбнулась:

— Серьезно.

— Ну, хорошо.

Да, признание в любви вышло не совсем как в пьесе Шекспира, не самое страстное и решительное, но оно определенно перевернуло весь мой мир. Через неделю мы начали искать новое жилье, а через месяц нашли. Домик в Чарлстоне, только что отремонтированный, на тихой вымощенной булыжником улочке. Он располагался неподалеку от «Оливс», возможно, лучшего бостонского ресторана, по крайней мере так я говорила всем знакомым, задававшим вопросы о переезде. Словно мне нужно было убедить их, что я не лишаюсь статуса крутой, даже уехав из Бэй-Виллидж. Но, по правде говоря, я старалась убедить в первую очередь себя, и это было не так уж сложно. Постепенно крутость теряла для меня значение.

Думаю, этот процесс начался, когда Джаннетт ушла из «Аванти». Не могу сказать, что ее решение как-то кардинально повлияло на мою жизнь, но каким-то образом напомнило мне, что другие двигаются наверх, пока я топчусь на месте. Джаннет перестала работать проституткой и преподавать, посвятив все свое время написанию книг, и вышла замуж за парня, никак не связанного с нашим миром. Судя по голосу, она была счастлива, по-настоящему счастлива, в ее голосе сквозила легкость, которой я никогда раньше не слышала. Джаннетт перестали мучить мигрени. Она смеялась еще чаще, чем раньше, и мне тоже этого хотелось.

Мама была поражена до глубины души.

— Чарлстаун? — переспросила она, и я не могла не заметить, как до смешного это название похоже на Чарлстон, название моего родного города.

— Стараюсь соответствовать тебе, — весело заметила я и пошла покупать занавески.

Мы наняли машину с грузчиками, которые приехали и загрузили все мои вещи из квартиры на Бэй-Виллидж. И я видела, как соседи снизу выглядывают из окон, пока мою мебель провозят мимо их двери. Забавно, я прожила здесь несколько лет, и, как это часто бывает в больших городах, встречаясь с соседями, обменивалась лишь парой слов. Хотя, возможно, мне просто не хотелось.

Я села на широкую каменную ступеньку, прислонилась к кованым перилам и поняла — я не имею ни малейшего представления, что обо мне думали мои соседи. Часто… нет, если честно, большую часть времени я была так поглощена собой, что плевать хотела на их мнение. Возможно, пришло время измениться.

Итак, я купила занавески, и мы с Бенджаменом разделили обязанности. Нет, никакой работы по дому, я не собиралась до такой степени одомашниваться. Для этого есть специальные конторы. Роберт подарил мне на новоселье кулинарную книгу, на которую я первые две недели посматривала с неодобрением, а на третьей неделе наконец с сомнением открыла. Возможно, мне стоило бы попробовать что-то приготовить, подумала я. Вот бы Бенджамен удивился. А уж я бы как удивилась.

Я больше не работала в спальне — просто глобальное изменение. В новом доме на первом этаже имелась коморка, которую я с радостью переоборудовала под свой кабинет, поставив туда футон, телевизор и полки, заполненные (правильнее сказать ломившиеся) книгами, которые все эти годы хранились в коробках на чердаке маминого дома на Саут-Бэттери-стрит. Впервые я смогла собрать любимые книжки в одном месте, и теперь у меня голова кружилась от восторга, я чувствовала, что окружена друзьями: Фланнери О'Коннор, Энн Тайлер, Эрнест Гэйнс, Гейл Годвин, Пэт Кон-рой, Уокер Перси. Все мои книжки расставлены, я дома.

Телефонные номера не изменились. Мой бизнес никуда не делся, но никто — ни девочки, ни клиенты — не догадывался о важных переменах в моей жизни. Чего я, собственно, и хотела.

Моя трудовая деятельность не снизила темпа ни на йоту. На самом деле постоянно происходило что-то новое и волнующее, хотя порой я бы предпочла что-то менее… хм, волнующее.