Символическая жизнь - Карл Густав Юнг

суть реально субъективные содержания. В этом случае данные содержания связываются с особенностями собственной психологии, и их уже больше нельзя относить к объекту.

Порой человек думает, что вполне осознает свои собственные проекции, хотя в действительности это лишь отчасти так. То, что все же не осознается, остается носителем качества, присущего объекту. Это часто происходит в ходе практического анализа. Врач, например, говорит: «Послушайте, вы же просто переносите образ своего отца на этого человека (или на меня)» – и при этом считает, что такого объяснения достаточно, чтобы аннулировать перенос. Данная мера достаточна скорее для врача, но не для пациента. Поскольку в проекции содержится нечто еще, пациент ее сохранит. Она не зависит от его желания: это самовоспроизводящееся явление. Проекция – факт спонтанный, автоматический. Она просто возникает, и все. И этот закон, в сущности, справедлив и для переноса. Если перенос возникает, то он возникает априори. Механизм проекции бессознателен, вот почему осознание факта проекции разрушает ее.

Перенос в прямом смысле есть проекция, совершающаяся между двумя индивидами; как правило, она носит эмоциональный и принудительный компульсивный характер. Сами по себе эмоции в какой-то степени всегда оказываются непроизвольными психическими состояниями, в которых осуществляются целевые установки Эго. Более того, субъект буквально пропитан ими и не в силах отделить их от себя. Одновременно эмоции спроектированы в объект. Поскольку субъект не в силах разрушить канал проекции, то, пользуясь объектом как рычагом, непроизвольные психические состояния управляют самим субъектом.

Эмоции неотделимы от своего носителя, равно как и идеи и мысли. Они идентичны с определенными физическими состояниями и, таким образом, глубоко внедрены в физическую сферу жизнедеятельности человека. Эмоции спроектированных содержаний всегда образуют связь, некоторое динамическое соотношение между субъектом и объектом – это и есть перенос. Очевидно, что по своему характеру эмоциональная связь, или мост, может быть отрицательной или положительной.

Проекция эмоциональных содержаний всегда обладает специфическим влиянием. Эмоции заразительны, вследствие того что коренятся в глубине симпатической системы; отсюда и само слово sympathicus (лат. «сочувственный»). Любой эмоциональный процесс незамедлительно вызывает подобные ему проявления у других людей. Находясь в толпе, движимой эмоцией, невозможно сдержать в себе те же эмоциональные проявления. Представьте, что вы находитесь в стране, языка которой не знаете, и кто-то из находящихся рядом людей пошутил: окружающие смеются, и вы тоже невольно начинаете смеяться, причем самым идиотским образом. Сдержаться очень тяжело. Французские психологи называют это явление «ментальным заражением». Среди ряда замечательных книг на эту тему следует отметить работу Лебона «Толпа. Исследование общественного сознания».

В психотерапии же, даже если врач полностью освободился от эмоциональных содержаний пациента, сам факт наличия у пациента эмоций все же существенно влияет на него. Было бы большой ошибкой считать, что врач может полностью выйти из сферы влияния пациента. Большее, на что врач может рассчитывать, – это осознать, что подвергается воздействию. Если он этого не замечает, то находится слишком далеко от пациента и в этом случае не достигнет цели лечения, поскольку принимать эмоции больного и реагировать на них – в известном смысле врачебный долг. По этой причине я отказался укладывать пациента на кушетку и садиться рядом. Я усаживаю его перед собой и разговариваю с ним так, как обычно говорят два нормальных человека; здесь я выражаю себя полностью и реагирую без ограничений.

Очень хорошо помню случай одной дамы лет пятидесяти восьми из США, тоже врача. Она приехала в Цюрих в крайнем замешательстве и находилась в таком удрученном состоянии, что я вначале подумал, в себе ли она, но потом выяснил, что ее помраченное состояние – результат аналитической процедуры. Дама рассказала мне некоторые подробности, из которых стало совершенно ясно, что подобного замешательства никогда бы не произошло, если бы психотерапевт был нормальным человеком, а не мистиком-кудесником, сидящим рядом, совершенно бесстрастным, как бы нечаянно роняющим мудрость сверху, с высоты своего положения. После общения с этим врачом дама окончательно растерялась и наделала кучу глупостей. Когда она рассказала мне все это, я, естественно, не сдержался и, кажется, выругался. В ответ на это она вскочила со стула и воскликнула: «До чего же вы эмоциональны!» – Я не скрыл удивления: «А что? Разве это возбраняется?»

– Вообще-то нет. Но вы же психотерапевт!

– Да. Я врач-психотерапевт. Но не стремлюсь скрывать свои эмоции. Вы что, думаете, что я идиот или кататоник?

– Но вам не положены эмоции!

– Это вашему врачу не положены, но он, смею заметить, полный дурак.

В этот момент вся ситуация для нее прояснилась.

– Боже, – воскликнула она. – Теперь только я поняла, где я нахожусь. Я беседую с нормальным человеком, у которого нормальные эмоции.

Моя реакция дала ей ориентацию. Поскольку дама относилась к чувственному, а не к мыслительному типу, то нуждалась именно в подобной ориентации. А ее лечащим психотерапевтом был мужчина, живший только интеллектом и потому не имевший контактов с чувственной жизнью своих пациентов. Дама же была высоко эмоциональной натурой, сангвиником; она нуждалась в эмоциональных переживаниях и чувственных проявлениях других людей, чтобы не ощутить собственного одиночества. Иметь дело с человеком чувственного типа и говорить исключительно на интеллектуальные темы – все равно, что интеллектуалу беседовать в компании клоунов. Чувствуешь себя, как на Северном полюсе, крайне потерянным, так как тебя никто не понимает, никто не реагирует на твои высказывания. И люди могут быть самыми замечательными, тем не менее все будет выглядеть по-дурацки, поскольку они не будут соответствовать вашему психическому типу.

Необходимо всегда стараться отвечать людям с учетом их ведущей психической функции, иначе контакта не произойдет. Поэтому, чтобы иметь возможность показать пациентам, что их реакции достигают меня и воспринимаются мной, я сажусь напротив – так, чтобы они могли прочесть эти реакции на моем лице и видеть, как я их слушаю. Сидя же рядом с кушеткой, на которой расположился пациент, можно было бы зевать, дремать, уходить в собственные мысли и вообще делать все, что заблагорассудится. Пациенты между тем оставались бы в аутоэротическом и изолированном состоянии, находиться в котором обычному человеку не совсем удобно. Разумеется, готовься они к отшельничеству где-нибудь в Гималаях, тогда другое дело.

Эмоции пациентов всегда отчасти заразительны, но они становятся чрезвычайно заразительными в том случае, когда содержание, проецируемое пациентом на психотерапевта, идентично собственным бессознательным содержаниям врача. В этом случае уже оба они погружаются в ту же самую темную дыру бессознательного и делаются соучастниками. Данный феномен описан Фрейдом как контрперенос. Он заключается во взаимной проекции и совместной связи посредством общего бессознательного. Соучастие характерно для первобытной психологии, т. е. для психологического уровня, на котором