Лунная дорога в никуда - Людмила Мартова

Собственное правило было нарушено во второй раз, но Даша даже не заметила, как только что впервые назвала Макарова Женей.

– Обещаешь? – требовательно спросила она у Ильи.

– Обещаю, – немного помолчав, ответил он.

За дверями слышались возбужденные голоса и шаги – гости усадьбы собирались отправляться на поиски. Надо поспешить утеплиться хотя бы немного – никакой особой одежды для долгой прогулки под холодным дождем у нее не было, не собиралась она ни на какую прогулку. Можно попросить у Михаила Евгеньевича брезентовый плащ, хотя их, наверное, уже разобрали.

Даша шагнула к выходу, но не успела, потому что в каминный зал вошел Евгений, буквально втолкнув туда же детей, которых держал за шкирку – двух мальчишек лет шести, тех самых, что жили на третьем этаже и все время кричали. Федя и Санька, кажется, так называли их родители. Отец пацанов, Роман Маслов, зашел в комнату вслед за Евгением и детьми.

– Вот, полюбуйся, – раздраженно сказал Макаров, – события разворачиваются так стремительно, что я за ними не поспеваю. Захожу я к Роману в номер, чтобы попросить его присоединиться к поисковой экспедиции, а он мальчишкам допрос с пристрастием устраивает. Смотри-ка, что он у них нашел.

Он отпустил воротник одного из пацанов, который тут же попытался броситься наутек, но был ловко перехвачен собственным отцом:

– Федька, стой тут. Пока не разберемся, никуда не пойдете.

Евгений тем временем сунул освободившуюся руку в карман и протянул Даше раскрытую ладонь, на которой лежали… – Она не поверила собственным глазам. – Часы Сэма.

– Откуда это у тебя? – спросила она изумленно.

– Так я же говорю, Роман у своих чадушек отнял.

– Роман. – Даша повернулась к молодому мужчине.

– Да бузили они, отбирали друг у друга что-то, чуть не подрались. Мне надоело, решил вмешаться, – охотно начал рассказывать тот. – Они, конечно, из-за всего ссорятся, но такого давно не было, вот и стало интересно. Испугался, не дай бог, что сперли. Они, конечно, никогда, но все бывает в первый раз. В общем, гляжу, а это часы. Дорогие. А вы говорили, что у вчерашнего покойника часы пропали. В общем, я испугался, конечно. А тут дверь открывается, и вы заходите.

– Так, пацанята, мне сейчас очень некогда, поэтому я быстро задаю вопрос, вы быстро на него отвечаете, и мы расходимся, – строго, но дружелюбно обратился Евгений к мальчишкам. – Где вы это взяли?

– Нашли, – пискнул тот, что чуть покрупнее, кажется Федя.

– Только не врать, – повысил голос Роман, ничуть, впрочем, не испугав сыновей. С суровостью отцовского гнева они, похоже, никогда не сталкивались.

– Да мы и не врем, – сообщил второй близнец, Саня, тот самый, которого до сих пор держал за капюшон толстовки Евгений. – Дяденька, отпустите, мы не убежим.

Освободившись, он встряхнулся словно большая собака, принял независимый вид и с достоинством продолжил:

– Мы действительно нашли. Никогда бы чужое не взяли, нам папа объяснял, что это нехорошо. В садике рассказывали тоже. И бабушка говорила. Но если вещь красивая, но ничья, значит, она не чужая. Вот мы и взяли. Мы ж не знали, что она чья-то.

Лицо мальчишки начало кривиться, словно он готовился заплакать. Даша решила спасать ситуацию.

– Хорошо, мы вам верим. Вы – хорошие мальчики и, конечно, не могли украсть эти часы. Скажите, а где именно вы их нашли?

– Там. – Федька махнул рукой в сторону холла, из которого по-прежнему слышались голоса. – Под лестницей ваза стоит большая, в нее еще листики вставлены.

Даша припомнила, что действительно холл был украшен двумя высокими вазами с осенними сухоцветами.

– Мы играли и решили, что там может быть клад, – вступил в разговор бойкий Санька. – Если честно, ваза упала, веточки все рассыпались, мы испугались, что нам влетит, стали все собирать. Вазу перевернули, потрясли, вот часы и выпали. Мы бы их отдали, честное слово, поиграли немного и вернули. Они такие, – он засопел, – красивые.

Часы действительно были красивые – тяжелые, золотые, в узорные завитки вставлены драгоценные камни. Стоили они баснословных денег. Даше было очевидно, что мальчишки не лгали. Они действительно нашли часы в вазе, но тот, кто их в ней спрятал, явно имел отношение к убийству Сэма Голдберга. Или нет?

Неожиданная мысль пришла вдруг Даше в голову. Илья сказал: когда они с сестрой расходились по комнатам, в коридоре бегали и что-то отнимали друг у друга мальчишки.

– Федя, Саня, – сказала она так задушевно, как только могла, – а вспомните, пожалуйста: кто-нибудь видел, что вы нашли часы? Кто был в этот момент в коридоре?

– Никого, – подумав, сообщил Саня. – Взрослые тутошние все заняты были, а мама с папой в номере. Мы одни играли.

– Да, одни. Только Санька не хотел мне часы отдавать. Он их в карман спрятал и начал от меня убегать, а я хотел отнять, потому что это наш общий клад, а не только его. И вот, когда мы бегали, девочка вышла.

– Какая девочка? Такая с короткой стрижкой и сережкой в носу? Саша?

– Мы не знаем, как ее зовут. Но она как мальчик. Странная. Она на нас так посмотрела, словно сейчас побьет, поэтому мы в номер убежали, а там у нас папа часы нашел.

– Понимаешь? – спросила Даша у Евгения. Тот кивнул.

– Еще как.

– Вот почему она сбежала. Она видела нож в груди Сэма. Она забрала часы из его номера. Она знала, что его нет в живых и он не поедет кататься на лошадях. Она бормотала какой-то стишок про убийство. Либо она его убила, либо знает, кто это сделал. И сбежала она именно потому, что видела, как мальчишки нашли часы. Это значило, что мы их тоже вот-вот обнаружим.

– Осталось теперь обнаружить ее саму, – мрачно сказал Евгений. – В то, что четырнадцатилетний подросток всадил нож в грудь пожилого человека, я не верю, а вот если она видела настоящего убийцу, значит, ей может грозить серьезная опасность.

– Вы идете? – в комнату заглянул Михаил Евгеньевич, одетый в свою знаменитую брезентовую накидку, ту самую, о которой недавно мечтала Даша. – Мы уже все собрались.

– Да, идем, – кивнул Евгений, а Даша с грустью подумала, что утеплиться все-таки не успела. Впрочем, жизнь Саши сейчас была гораздо важнее.

– Идем, – сказала она. – Я только куртку захвачу.

* * *

Холодная морось била в лицо, колола глаза, которые от этого невыносимо чесались. Макарову казалось, будто его кусают сотни злых маленьких ос. Ноги в резиновых сапогах, любезно выданных Михаилом Евгеньевичем, утопали в чавкающей глине. Тяжелый брезентовый макинтош тяжело висел на плечах, сковывая движения, но благодаря ему вода хотя бы не стекала за воротник щегольской курточки, которую Макаров недавно купил и ужасно ею гордился.

Курточка была фирменная, дорогая и очень уютная, только на непрекращающийся осенний дождь на размокшей проселочной дороге не рассчитана. Макарову казалось, что он в очередной экспедиции, вот только ищет сейчас не солдатские останки, а живого человека, практически ребенка.