Чего хочет ваш малыш? - Мелинда Блау

Меняя малышке подгузник, я стараюсь поддерживать постоянный диалог. Я наклоняюсь, так что между нашими лицами остается 30–35 см, – точно над ней, не под углом, потому что младенцы лучше всего видят, когда смотрят прямо перед собой, – и все время разговариваю с ней: «Сейчас мы поменяем тебе подгузник. Давай-ка мы положим тебя вот сюда, чтобы я могла снять с тебя штанишки». И так далее, чтобы она всегда знала, что я буду делать дальше: «Ну-ка, стянем их – вот так! Ты только посмотри, какие у тебя замечательные ножки. Теперь нужно их приподнять. Вот, хорошо… Снимаем подгузник… Ух ты, я вижу, ты приготовила для меня подарочек! Сейчас я тебя оботру». Подмывая девочек, я слежу за тем, чтобы движения были направлены спереди назад, мальчикам прикрываю пенис полотенцем, чтобы не получить струю в лицо. Если ребенок начинает плакать, я спрашиваю: «Я слишком тороплюсь? Хорошо, давай помедленнее».

Совет. Когда ребенок голый, мягко положите ему на грудь ладонь или легкую плюшевую зверушку. Этот небольшой вес помогает малышу чувствовать себя менее уязвимым.

Должна заметить, что некоторым нужно действовать у пеленального столика, наоборот, несколько быстрее. Мне случалось видеть родителей, которые меняли одноразовый подгузник 20 минут! Это слишком, слишком медленно. Скажем, если они переодевали ребенка перед кормлением, кормили 40 минут и снова меняли подгузник после кормления, это уже 1 час 20 минут. Это лишает ребенка полноценного периода активности, хотя бы уже потому что отнимает все время, а если ребенок не любит процесс переодевания, он вдобавок будет чувствовать себя угнетенным и усталым.

Совет. Для первых трех-четырех недель жизни ребенка не пожалейте денег на недорогие боди с завязкой или кнопочкой спереди и застежкой в нижней части, позволяющей легко добраться до подгузника. Поначалу подгузники неизбежно будут время от времени подтекать. Несколько запасных боди под рукой – и вы сэкономите время и нервы.

Вам может понадобиться несколько недель, чтобы наловчиться, но стремиться нужно к тому, чтобы менять подгузник за пять минут. Чтобы этого достичь, нужно все заранее приготовить – открыть тюбик с кремом и коробку салфеток, вытащить из упаковки подгузник, чтобы его осталось только подсунуть под попку малышки, и знать, куда вы денете грязный подгузник, как только его снимете.

Совет. Когда вы в первый раз будете класть новорожденного на пеленальный столик, заранее подложите чистый подгузник ему под попу. Откройте использованный подгузник, но не убирайте его, пока не очистите промежность. Закончив, вытащите грязный подгузник, а чистый уже будет там, где ему и надлежит оказаться.

Если успокоить плачущего ребенка не удается никакими хитростями, попробуйте переодевать его у себя на коленях. Многим младенцам так больше нравится, а вас это избавит от необходимости стоять, наклонившись над столиком.

Итак, дорогие мои, вы в первый раз покормили и переодели свое чадо. Теперь время поиграть. И вот тут-то многие родители совершают ошибку. Они или недооценивают значение игры для новорожденного, поскольку не понимают, что обучение в огромной степени происходит само собой, когда ребенок наблюдает за окружающим миром, или ударяются в другую крайность и беспрерывно крутятся у малыша перед носом – сюсюкают, показывают игрушки, трясут погремушками. Любая крайность – это плохо. Судя по множеству знакомых мне родителей, большинство склонны ко второму варианту – чрезмерной активности. Поэтому мне регулярно звонят мамочки, обеспокоенные тем же вопросом, который мучил Мей, маму трехнедельной Серены.

– Трейси, что происходит с Сереной?

Телефонная трубка доносит до меня вопли ребенка и бормотанье Уэнделла, донельзя взволнованного отца, безуспешно пытающегося успокоить малышку.

– Расскажите-ка, что произошло до того, как она заплакала.

– Она просто играла, – голосом пай-девочки отзывается Мей.

– Во что играла?

Напоминаю, речь идет о трехнедельной малютке.

– Ну, мы немного покачали ее на качелях, но потом она начала ерзать. Тогда мы ее вытащили и посадили в кресло.

– А дальше?

– В кресле ей тоже не понравилось, так что мы ее положили на одеяльце, и Уэнделл попробовал ей читать, – продолжает Мей. – А теперь нам кажется, что она устала, но она все никак не засыпает.

Мей забыла упомянуть – возможно, считая это несущественным, – что качели были с музыкой, кресло вибрировало, а «одеяльце» являлось составной частью сложносочиненного приспособления с яркими красно-бело-черными мобилями, раскачивающимися над головой малышки. В довершение всего папочка держал у нее перед носом книжку с белым кроликом на сине-зеленом фоне.

Думаете, я преувеличиваю? Ничуть не бывало! Я наблюдала подобные сцены во многих домах.

– Думаю, ваша девочка немножко переутомилась из-за всего этого, – говорю я, облекая в деликатную форму тот факт, что крошка очутилась в условиях, которые можно сравнить с целым днем в Диснейленде для ребенка детсадовского возраста.

– Но ей нравятся игрушки, – возражает Мей.

Я никогда не спорю с родителями. И в подобных случаях просто оглашаю непреложное правило: долой все трясущееся, дребезжащее, качающееся, подпрыгивающее, пищащее и гремящее! Попробуйте обходиться без всего этого всего три дня, предлагаю я, и посмотрим, успокоится ли ребенок. (А если все остальное в норме, он успокаивается.)

К сожалению, родители Серены, как и большинство современных родителей, являются жертвами нашей культуры. Каждый год рождается почти 4 млн детей, и на младенцах держатся целые мощные отрасли. Миллиарды долларов ежегодно тратятся на то, чтобы убедить нас в необходимости создать «развивающую среду» для наших детей, и родители ведутся на рекламные призывы. Они верят, что должны непрерывно развлекать ребенка, иначе он окажется лишен «интеллектуальной стимуляции». А если каким-то чудесным образом им самим удастся избежать этой заразы, непременно найдутся «продвинутые» друзья. «Как, вы, правда, не купили для Серены кресло-качалку?» – как будто без кресла-качалки дочка Мей и Уэнделла будет расти ущемленной. Полная чушь!

Конечно, мы будем включать музыку и петь нашим детям. Конечно, мы будем показывать им яркие предметы и даже покупать игрушки. Но, если мы слишком усердствуем и предлагаем младенцу очень уж много всего, наступает сверхстимуляция. Лишиться привычной безопасности и покоя утробы – само по себе серьезное испытание, причем одним новорожденным пришлось протискиваться через родовые пути, а других буквально выдернули на свет божий. Внезапно новорожденный оказывается в совершенно незнакомом мире – под ослепляющим флуоресцентным светом родильного зала, испытав на себе воздействие хирургических инструментов и наркотических веществ, а затем еще и множества рук, которые принимаются теребить, переворачивать, колоть и тереть его через считаные секунды после рождения. Как я объясняла в главе 1, всякий младенец уникален, но почти каждый новорожденный испытывает душевное потрясение. И для самых чувствительных уже само рождение оказывается чрезмерной нагрузкой на нервную систему.