Прорыв - Александр Викторович Горохов

стальных «хелмах», шлемах «французского» образца с невысоким смешным продольным гребнем. Что-то похожее на привычную мне «в будущем» пожарную каску. Может, этот гребень как-то дополнительно и защищает от рубящего удара, но нафиг-нафиг таскать на башке лишнюю тяжесть.

Собственно, наша контратака, если говорить о действиях поляков по её отражению, описывается строками из Алексея нашего Максимовича Горького: безумству храбрых поём мы песню. Поскольку польские танкисты даже пытались стрелять по Т-55. А на моей машине прибавилась царапина от 37-миллиметрового бронебойного снаряда. По паре выстрелов, и «чехо-поляков» не оставалось. Причём, стамиллиметровый снаряд поражал «элтэшку», даже если взрывался рядом с ней. Именно так вывели из строя боевую машину, экипаж которой удалось взять в плен.

— Ты знаешь, кого ты победил? — с усмешкой спросил меня комполка, полковник Смирнов. — Самого результативно польского танкового аса Эдмунда Романа Орлика, кавалера ордена «Крест Храбрых», подбившего на танкетке ТКС пятнадцать немецких эрзац-танков, а с началом этой войны и шесть наших Т-26 и БТ.

— А разве в бою участвовали эти танкетки?

— Переучился на более совершенную технику. Какие проблемы-то?

Да для этого времени, в общем-то, никаких. Переучивание на новые образцы, учитывая то, что основную массу этих танкеток поляки сплавили финнам, прошло в польских танковых частях массово. И продолжается, поскольку производство новейших танков у наших врагов стремительно увеличивается.

Вот только эта атака имела неприятные последствия. Стрелкам пришлось отойти на целых четыре километра, чтобы не повторились подобные неожиданные удары. Оставили село Байковка на берегу Постоловы, и на утро 2 июня линия нашей обороны тянется через поля от Грушковцев прямо к Павловке. Так что польский плацдарм расширился до 15 километров с севера на юг, от Байковки до Мизяковской Слободки, и на 5 километров в глубину. И они пытаются активно его расширять, поскольку мы целый день продолжали оказывать помощь стрелковому полку в отражении атак то пехоты, то кавалерии.

Грохочет и севернее, за Постоловой, в районе Глинска, где сосредоточены основные силы дивизии. Вряд ли там противнику позволят прорваться, но совершенно реальным мне видится охват Калиновки с юга, вдоль Южного Буга, где из-за лесистой местности применить наши танки невозможно. А это значит, Калиновку придётся оборонять уже с двух сторон. Кроме того, возникнет угроза удара по Виннице с севера.

34

Генерал-майор Рокоссовский, 5 июня 1941 года

136-й мотострелковой дивизии в том виде, в каком мы встретили первый день войны, практически уже нет. Численность её «исходного» личного состава едва дотягивает до тысячи «штыков». Как практически не существует и южной части города Ленинакан, который мы обороняем уже почти три недели: она практически полностью разрушена турецкой артиллерией и штурмовыми группами, предпочитающими взрывать дома, а не штурмовать их.

Как я и предполагал, турки изматывали нас постоянными атаками, выбивая людей и боевую технику. А потом мощным ударом прорвали первый рубеж обороны по центру и вышли на окраину города по кратчайшему расстоянию от границы, ставшей линией фронта. Дивизия едва не была рассечена надвое, и мне, получив на то разрешение от командования корпуса, пришлось отводить фланги от границы, чтобы они не попали в окружение.

По сути дела, наш левый фланг им удалось отсечь. И если бы не ещё один батальон народного ополчения, сформированный из трудящихся Ленинакана и сёл района, героически оборонявшийся в Азатане до подхода отступающего из района Ерзгаворса 541-го полка подполковника Назарова, то город мы бы не удержали. Даже несмотря на то, что в самом Ленинакане и Аревике уже разгружалась прибывшая из Орловского военного округа 89-я стрелковая дивизия полковника Тита Фёдоровича Колесникова.

Именно дивизии Колесникова мы и передали рубеж от военного аэродрома на окраине Ленинакана через окрестности Аревика и Бениамин до Лусакерта. Самим же пришлось обороняться от первого в Армении железного моста через Ахурян до аэродрома. Всего пять километров фронта, но в боях второй половины мая 136-я мотострелковая понесла такие потери, что и на этот участок у нас едва-едва хватало людей. А турки так и не ослабляли напор.

25 мая, в ходе нового штурма, нам пришлось отступить уже в городскую черту. И если бы не возвышенности в западной части города, на которых я приказал разместить дивизионную артиллерию, то продвижение противника вряд ли удалось бы остановить в районе первых же городских кварталов.

Возвышенности, включая построенную в первой половине прошлого века знаменитую Чёрную Крепость, ставшую моим командным пунктом. Крепость — только по названию, поскольку от всех оборонительных сооружений остался лишь круглый форт диаметром около пятидесяти метров, сложенный из чёрного туфа. Материала, по прочности не уступающего хорошему кирпичу. Учитывая же толщину стен крепости, становится ясно, почему турки, практически непрерывно обстреливая её, так и не достигли существенных разрушений.

Из туфа, правда, не только чёрного цвета, построены и многие здания Ленинакана. И это позволяет удерживать оборону в самом городе, превратившемся в настоящую мясорубку как для турецких, так и для советских войск. За десять дней городских боёв туркам удалось продвинуться от бывшей Арсеньевской церкви чуть больше, чем на километр, даже немного не дойдя до улицы Челюскинцев.

И в этой обороне нам очень помогают жители города, прекрасно знающие каждый переулок, каждый проход между домами. Не только бойцы тех самых двух батальонов народного ополчения, от которых осталось не более двухсот человек. Все, кто не захотел уехать, взялись за оружие. Что называется, и стар, и млад. Причём, многие, столкнувшись с нехваткой винтовок и даже охотничьих ружей, добывают его, забирая у убитых турецких аскеров. С риском для жизни, поскольку, порой, группы турецких и советских солдат, занявших соседние дома, разделяет всего двадцать-тридцать метров. Пожалуй, если бы не горожане, в дивизии давно не осталось бы ни единого человека.

Разумеется, столкнувшись со столь ожесточёнными городскими боями, турки пару раз пытались обойти город. Но с запада подступы к реке Ахурян прикрывает звездчатая Александропольская крепость, вынесенным фортом которой, собственно, и является «Чёрная крепость». От юго-восточной окраины до самого Аревика вдоль железнодорожного полотна успел надёжно окопаться и заминировать подступы к своим позициям полковник Колесников. Так что ничем, кроме потери бронетехники и пары полков личного состава удар противника по его позициям не принёс. А учитывая то, что и он пополняет личный состав дивизии за счёт местного населения, держится Тит Фёдорович очень крепко.

Сколько живой силы потерял в боях с нами враг, я не берусь определить. По моим приблизительным прикидкам, не менее тридцати тысяч убитыми и ранеными, порядка ста пятидесяти танков. Наши потери раза в полтора меньше, но всё равно