Крольчатник - Ольга Владимировна Фикс

нее в ушах, хлестал ее по щекам, спутывал волосы, но она все стояла и стояла, хлопая изумленно глазами. И было ведь чему изумляться! Взад-вперед перед Марининым подъездом, явно поджидая Марину, во всей своей красе вышагивал Денис.

Но ведь этого же не могло быть! Ведь Маринина электричка была первой! Каким образом он смог ее обогнать? Летать он умеет, что ли?

Неожиданно Денис остановился, вскинул свои изумительно длинные и пушистые ресницы и увидел Марину, обрадованно заулыбался, заторопился к ней, подошел, отобрал немедленно сумку: «Ты что, дура, такую тяжесть, тебе ж нельзя!» – наклонился, чмокнул в щеку, где-то возле уха. Марина глубоко вздохнула, облегченно рассмеялась и вдруг… заплакала.

Денис схватил ее под руку и быстрей-быстрей потащил за собой. Марина не сопротивлялась, ей было все равно. Какая разница, куда идти, лишь бы отсюда. Ведь по дороге от автобуса Марина так хорошо, так ясно поняла: там, куда она так спешила, никакого дома у нее теперь нет. Вот так – всю жизнь был, а теперь нет. А раз так, то что же ей теперь, бедной, делать, как не идти покорно за тем, кто поведет, туда, куда поведет, думая о том, какое это счастье, когда тебя ведут, когда есть кому тебя вести. Для Дениса же сейчас важно было только одно – увести ее, плачущую, растерзанную, как можно скорее и дальше от этого места, а то ведь, не дай бог, выглянут ее родители – разговоров не оберешься.

В автобусе язык у Марины развязался – она уже слегка отошла от своих ночных приключений, все это просто начинало казаться ей дурным сном, таким же, как и все прочие сны, приснившиеся ей этой ночью, – читатель их, вероятно, еще помнит. Ну так что ж, было несколько жутких снов, но сейчас ведь она проснулась и вот едет домой. С любимым человеком. К любимому человеку. Черт возьми, да неважно, с кем и куда, ей сейчас совсем другое важно!

– Денис, – нетерпеливо потянула она его за уши, с трудом отрывая от своих губ.

– М-м-м? – пробормотал он в этом вынужденном интервале между поцелуями. – Ну чего тебе, киса?

– Денис, объясни мне одну только вещь: как, каким образом ты оказался там раньше меня? Я же уехала на первой электричке!

– Ах это! – Денис откинул голову и расхохотался. – Проще простого. Рядом с нашей дачей две станции двух разных железных дорог. Одна направо – там электрички останавливаются чаще, а другая налево, электричек там почти не бывает, но что очень ценно – в шесть утра оттуда отходит скорый. А идти туда гораздо ближе.

Часть третья

1

В электричке Марину развезло, и она проспала на Денисовом плече до самой нужной станции, да, собственно, и потом так толком и не проснулась. Денису ничего не оставалось, кроме как поймать машину, которая довезла их до самой дачи. Чуть не на руках отнес он Марину в постель, где она проспала до самой ночи, так и не удосужившись посмотреть, засыпая, чья же это была постель. Зато, проснувшись, Марина сразу же это поняла. За окнами было уже темно. Постель была Денисова.

Сам Денис сидел на краю и что-то читал. Услышав, что Марина пошевелилась, он немедленно повернулся к ней:

– Ну что, спящая красавица, оклемалась? Небось, есть хочешь?

– Ага!

Она ведь даже не позавтракала. На вокзале Денис хотел купить булку, но они уже вроде как опаздывали. А теперь!

«Надо же, как все повторяется, – подумала Марина. – Опять я, как в первый вечер здесь, страшно сонная и страшно голодная».

– А где Валька? – спросила она с некоторым смущением и страхом.

– Не бойся, ему сейчас не до тебя. – Денис успокаивающе погладил Марину по плечу. Все-то он понимал. – Валька сейчас с Женей.

– Да?! – вскинулась Марина, немедленно ощутив неожиданный и потому особенно болезненный укол ревности. Какое, в сущности, ей дело?

– Не кипятись. Боюсь, что с Женькой хлопот теперь будет побольше, чем с тобой.

– Хлопот?

– Ну да, и каких еще! С тобой-то что? Сгреб в охапку и привез, всего делов-то. А за ней, похоже, опять придется всем Крольчатником по пятам ходить, ножи-ножницы отнимать и шнурки капроновые из ботинок выдергивать.

– Зачем? – На Маринином лице было написано такое искреннее, простодушное недоумение, и оно бы так пошло к ее невинным голубым глазам, кабы не таилась в их глубине предательская прозелень.

– Не строй из себя дурочку! И ведь надо ж такому случиться! Последний раз Женька пыталась покончить с собой уже больше года назад. По-умному рассчитала, в лес отправилась вешаться. Кабы не Руслан, может, и по сей день бы там висела. А так мы вовремя успели. С Женькой ведь гляди в оба! Сразу как я ее привез, недели через две, наверное, она у нас в ванной заперлась. Вены, понимаешь, вскрывать наладилась. Кровищи было! Алена с Валькой еле тогда убрались. Мне-то как, так сказать, врачу работа поинтеллигентней досталась. Вообще, между прочим, повезло. Я ж тут тоже не круглые сутки торчу! А пока бы они добрались до телефона, да пока бы скорая приехала, Женька сто раз бы уже перекинуться успела. А последний раз таблеток каких-то наглоталась. От няни от Алениной оставались. Как только углядела? В общем, развлекухи с ней было! Но за этот год она вроде отошла. Я уж думал, пронесло. Вроде бегает, болтает, хозяйством занимается. На человека похожа стала. Так теперь еще и это. – Прекрасное лицо Дениса перекосилось в мучительной гримасе.

– Денис, но почему… Почему она все это делает?

Марина была совершенно подавлена этим рассказом, но по-прежнему ничего не понимала.

– Почему? – Денис поднял голову и внимательно посмотрел Марине в глаза.

– Послушай, – сказал он наконец, вдоволь, видимо, насмотревшись. – То, что я тебе сейчас скажу, – это даже не тайна, это ты должна похоронить на такой глубине сознания, чтоб под гипнозом не достать было. Было б можно, я бы тебе вообще ничего не говорил. Но у нас про это все знают, и не вижу я другого выхода, кроме как и тебе рассказать. Иначе ты, не дай бог, снова что-нибудь такое отколешь, скажешь Жене что-нибудь, например, или просто посмотришь косо – и все, пиши пропало. Потому что Женька у нас, понимаешь… Ну, она как бы человек без кожи. К ней, где ни притронешься, везде болит.

– Но почему? – снова спросила Марина. – Из-за вокзала этого? С ней там кто-нибудь что-нибудь сделал? Что-нибудь особенно жестокое, мерзкое?

– Нет, вокзал тут ни при чем. Вокзал