Симулятор судьбы 7 - Поток Нейтрино

страшную симуляцию, где она погибла. Реальная Юля была жива, но, глядя на нее, я каждый раз испытывал острое желание защитить эту хрупкую девушку от любых невзгод.

Кира Громова возглавляла павильон современных технологий от женской гимназии, где демонстрировались последние разработки компании ее семьи. В конце дня она нашла меня на крыше — такая же безупречная, как всегда.

Мне врезалось в память, как закатное солнце окрашивало крышу в золотистые тона, а Кира стояла у перил, глядя на расходящихся гостей фестиваля. В строгом деловом костюме она выглядела старше своих лет — настоящая наследница технологической империи.

— Знаешь, — произнесла она, не оборачиваясь, — я всегда считала, что главное — это победа. В любом деле, любой ценой.

— А теперь? — Я встал рядом, сохраняя вежливую дистанцию.

— Теперь понимаю, что есть вещи важнее. — Она повернулась ко мне, и в ее глазах отразились отблески заката. — Например, встретить кого-то, кто видит в тебе не фамилию или статус, а просто… человека.

— Кира…

— Нет, дай договорить. — Она подняла руку, останавливая мои возражения. — Я не из тех, кто ходит вокруг да около. Ты мне нравишься, Саня. И дело не в том, что ты единственный, кто может со мной соревноваться. Просто… с тобой я могу быть собой.

Я молчал несколько секунд, глядя на город внизу.

— Я польщен, правда. Но ты же знаешь, что я не свободен.

— Знаю. — Она улыбнулась с легкой грустью. — Было бы странно, если бы такой парень оказался один. Просто… я должна была сказать. Иначе потом жалела бы.

— Ты удивительная, Кира. И заслуживаешь кого-то, кто будет полностью твоим.

— Возможно, — сказала она, поправляя прядь волос. — Но знаешь что? Я рада, что мы хотя бы соперники. Это тоже своего рода отношения.

— Довольно особенные, — согласился я с усмешкой.

— И не говори. — Она достала из кармана визитку. — Если вдруг захочешь поработать над совместным проектом… Чисто профессионально, конечно.

— Конечно, — кивнул я, принимая карточку.

Кира направилась к выходу, но у двери остановилась.

— И, Саня… Спасибо за честность. Это тоже одна из причин, почему ты мне нравишься.

Когда дверь за ней закрылась, я еще долго стоял на крыше, глядя на догорающий закат. Иногда отказывать было труднее, чем соглашаться.

К вечеру, когда начался гала-концерт, я наконец спустился в актовый зал. Рина мельком улыбнулась мне, продолжая координировать выступления. Наши взгляды встретились всего на секунду, но в этот момент я особенно остро почувствовал, как сильно соскучился по нашему общению. Но Рина держалась холодно, не могла простить и преодолеть свое чувство собственничества.

Финальным аккордом стало световое шоу над школьным двором. Дроны, управляемые ИИ, выстраивали в небе удивительные фигуры, рассказывая историю гимназии. Последним появился логотип TikTok Animation, плавно превратившийся в эмблему школы — символическое объединение традиций и современности.

Директриса Татьяна Геннадьевна, подводя итоги фестиваля на следующий день, отметила беспрецедентный успех мероприятия. Тысячи посетителей, контракты с образовательными платформами, гранты от ведущих технологических компаний — все это превзошло самые смелые ожидания. Но главное — школа получила мощный импульс к развитию, а ученики почувствовали себя частью чего-то большего.

Для меня этот фестиваль стал особенным не только из-за успеха. Наблюдая за тем, как разные части моей жизни: бизнес, личные отношения, школа — сплетаются в единое целое, я понял, что создал нечто уникальное.

И теперь, когда Татьяна Геннадьевна освободила меня от посещения занятий до выпускных экзаменов, появилось время развивать это дальше. Вот только отсутствие возможности видеться с Риной оставило в душе странную пустоту, которую не могли заполнить даже самые громкие успехи.

Глава 16

Я достал телефон, глядя на номер Рины в списке контактов. Несколько раз начинал набирать сообщение, но стирал написанное. Что сказать? Как объяснить свое долгое молчание?

Наконец решился и нажал кнопку вызова. Гудки показались вечностью.

— Слушаю. — Ее голос звучал сдержанно, но я уловил в нем нотки волнения.

— Рина… — сделал паузу. — Прости, что пропал. Я знаю, это звучит банально, но я действительно закрутился с делами. Можем встретиться? Хочу все объяснить лично.

На том конце линии повисло молчание. Я затаил дыхание.

— В «Кофемании» через час, — наконец ответила она. — У тебя есть тридцать минут на разговор. Дольше я задержаться не смогу.

— Буду через сорок минут, — ответил я, разворачивая машину.

«Кофемания» встретила меня приглушенным светом и знакомым ароматом свежемолотого кофе. На мгновение замер у входа, привычно оценивая обстановку: деловая публика за ланчем, негромкие разговоры, официанты, скользящие между столиками.

Рина сидела в дальнем углу, там, где мы обычно обсуждали дела психологического кружка. На ней было то самое темно-синее платье, которое она надевала на школьную олимпиаду. Я помнил, как тогда залюбовался изящным изгибом ее шеи. Сейчас эта шея казалась напряженной, словно натянутая струна. Пальцы нервно крутили чайную ложку — нетипичный для нее жест, выдающий внутреннее смятение. Она всегда умела держать себя в руках.

— Думала, ты не придешь, — сказала она, не поднимая глаз. В голосе сквозила усталость. — Или снова пришлешь сообщение о неотложных делах.

Я опустился напротив, чувствуя, как сжимается что-то внутри. Запах ее духов напомнил о вечерах в психологическом кружке, о долгих разговорах и той особенной химии между нами, которую я так бездарно разрушил.

— Прости. — Слово казалось жалким и недостаточным. — За все прости. Я должен был…

— Что? — Она наконец подняла взгляд, и я едва не отшатнулся от боли в ее глазах. — Позвонить? Написать? Объяснить, почему вдруг исчез из моей жизни? Это твоя натура, ты спишь со всем, что движется! Да и… Твою мать, Саша! Два месяца! Два месяца, Саша! Словно я перестала существовать. Даже Максимова Катя из параллельного знает о твоих делах больше, чем я. Забавно, правда?

В ее голосе звенела сталь. Я знал этот тон — так она говорила с провинившимися первоклашками. Но под этой сталью слышал дрожь, видел, как подрагивают ее пальцы на ложке.

Я подмечал каждую деталь в ее поведении — профессиональная привычка, от которой уже не мог избавиться. Дрожь пальцев на чашке, чуть более резкие, чем обычно, движения, едва заметная складка между бровей — все выдавало ее внутреннее напряжение. В другое время я бы уже просчитывал варианты, как использовать эти наблюдения. Но сейчас каждый признак ее волнения