Древняя душа. Драконы и Падшие - Елена Амеличева

- Прекрати! – сиплым шепотом взмолилась она.

- Ты подсматривала недавно, помнишь, Алатара? Мне понравилось трахать ту дуреху, зная, что ты дрочишь за портьерой! Очень даже!

- Замолчи!

- А то что? – я развернул ее. – Твое лицо по цвету как головка члена! Это от стыда или от желания?

- Асатар!

- Скоро ты будешь кричать мое имя, кончая! – драконица пыталась отбиваться, но уж мне было не впервой. Многие сначала сопротивляются. Чем яростнее брыкаются, тем потом громче стонут. Мужчине нужно показать женщине свою силу, она от этого заведется не на шутку.

Я быстро оставил ее без платья, отступил на шаг, восхищенно присвистнул, окинув взглядом стройную точеную фигурку. Статуэточка, да и только! Грудь маловата, на мой вкус. Но крупные темно-красные соски так манят! Мое тело прижало жену брата к постели. Рука скользнула у нее между ног, и Алатара сдалась, с громким стоном притянув меня к себе. Думал, потребуется дольше уговаривать, но драконица жадно прильнула, помогая снять брюки, как оголодавшая по мужской ласке вдовушка, и сама направила мое орудие внутрь. Кажется, братец не очень-то старался в последнее время, когда услаждал супругу!

Мне было тесно в ней, такой узенькой, даже испугался, что могу причинить ей сильную боль, но она проигнорировала все мои попытки быть осторожнее – узкие бедра с атласной кожей настойчиво вовлекли меня в тот ритм, какого она хотела. И это неожиданно растревожило внутри какие-то незнакомые струнки. Впервые в жизни я не использовал женское тело для удовлетворения похоти, а отдавал драконице свое, стараясь для нее удовольствия. И это, как ни странно, делало мое собственное наслаждение таким непереносимо жгучим, каким оно не бывало никогда.Почувствовав ее судороги, я вгляделся в прекрасное лицо, потому что хотелось запомнить каждое мгновение, ускорил темп, стиснул зубы, чтобы притормозить свой оргазм, нырнул в его пучину лишь когда ощутил, что ее экстаз стихает. В душе бушевали неизведанные ранее чувства, хотелось прижать ее к себе, покрывать поцелуями раскрасневшиеся щеки, утонуть в раскрывшихся глазах, крепко обнять ее. Да я к своей первой женщине таких чувств не испытывал, о Богиня!

- Асатар, - прошептала девушка, посмотрев на меня. На губах играла улыбка. Чего угодно ожидал – стыда, раскаяния, упреков, слез, пощечин, но не того, что она притянет меня к себе и ласково поцелует.

Тело само устремилось к ней, наполнившись желанием. На этот раз мы не торопились, смакуя и медленно познавая друг друга. Хотя у меня было ощущение, что знаю каждый уголок совершенного тела Алатары, помню, как давний любовник, что и как ей нравится, заставляет трепетать и постанывать, изогнувшись в моих руках. Ошалев от таких чувств, я медленно наполнил ее собой и насладился стоном.

- Моя очередь, - промурлыкала она и, уложив меня на спину, уселась сверху. А кто возражает?

Потом мы просто лежали без чувств, ни о чем не думая – не осталось сил. Впервые я встретил женщину, которая смогла удовлетворить меня полностью. Встретил… Она все время была рядом. Как так получилось, что именно нареченная моего брата, правящего принца, подошла мне так идеально, как никто до нее? Теперь верю тем, над кем смеялся, когда они говорили «она создана для меня». О, Богиня, эта женщина на самом деле создана для меня! И я сотворен для нее! Оказывается, так на самом деле бывает.

- Что же мы наделали. – Без всякого выражения произнесла Алатара.

- Сам не ожидал. – С губ сорвался смешок. Пришлось покопаться в памяти, чтобы выудить из нее причину того, почему я позволил себе нарушить табу. Риэра в объятиях Алатара. Теперь эта картинка уже не отзывалась болью в груди, вызывая желание любой ценой причинить брату такое же страдание. Было попросту все равно.

Атапи

Теперь никто не будил меня до рассвета. По старой привычке я просыпалась сама и лежала в темноте, слушая, как поднимаются мать с моей старшей сестрой, Кьярой, чьи комнаты были по обе стороны от моей, и мысленно представляя каждый шорох. Сначала полустон-полувыдох – потянулись и зевнули. Шелест откинутого одеяла. Стон пружин – встали. Два шлепка, один за другим – сунули ноги в тапки, что прищелкнули, как вставные челюсти, по линолеуму. Шлеп-шлеп-шлеп – в ванную, умыться и привести в порядок то, что ниже пояса, это обязанность каждой девушки – так учила нас мать. Натужное гудение труб, недовольное чихание крана, звуки льющейся воды.

Пока одна моется, вторая ставит на плиту старую кастрюлю, начинает варить кашу. Потом меняются. Негромкие скупые разговоры за завтраком. Скрябанье ложек по дну тарелок. Помывка за собой грязной посуды. Затем мать будит нашу младшую, чтобы отвести к Несси – Сестре, которая устроила детский сад на дому, это удобно, у нее своих погодков трое, а скоро, может, и четвертый явится – она такая толстая, что и не понять, брюхатая или нет. Несси учит малышей грамоте, как умеет, но я видела, как она пишет «малако», так что вряд ли от уроков будет толк. Увы, школы вблизи нет, так что у сестренки нет выбора.

Нас с Кьярой учила мать. Правда, после того, как мы овладели счетом и начали сносно писать, все уроки свелись к рассказам о Богине, изучению значений сотен символов, латыни и зазубриванию заклинаний. В итоге к совершеннолетию я могла бы вести на латыни светский разговор – только было не с кем, знала, что означает треугольник в квадрате – закрытая сила, понимала, как подчинить стихии – но над ними у меня власти не имелось. И неизвестно, появится ли – вполне возможно, что я окажусь пустышкой, как и старшая сестра.

На нее теперь легли все мои обязанности - и со скотиной, и по дому. Кьяра и так меня не любила с самого рождения – из-за родимого пятна-люмьера, особого положения – ведь мать истово верила, что именно я призову Богиню, а теперь и вовсе почти не разговаривала со мной. Если же ей приходилось все же обращаться ко мне, цедила сквозь зубы и не смотрела в глаза.

Раньше она работала в маленьком магазинчике, где торговали всем остальным, кроме продуктов. Похоже, ей нравился сын хозяина. А может и не особо нравился – он довольно страшненький, но выйти за него замуж Кьяре, похоже, хотелось. Ведь тогда она станет хозяйкой своего дома, который купят свекры – они по нашим меркам зажиточными считаются, родит детей и на правах невестки начнет командовать в магазине, когда родители мужа постареют. Но после моего Посвящения и успешного прохождения Испытания, мать приказала ей уйти из этой лавки. Место не пустовало и дня, там уже работала другая девушка, красотка, которая тоже, вероятно, лелеяла мечты о замужестве.

Вину за крах своих надежд угрюмая Кьяра возлагала на меня. Мне было стыдно, но мать не захотела ничего слышать, сказала, что будет так и точка. Чем я должна заниматься, она не уточнила. Велено было отдыхать, гулять, хорошо кушать, высыпаться, копить силы. Для чего? Мать не сказала. Я настаивала, пользуясь тем, что после Посвящения она посматривает на меня со смесью уважения, гордости и страха во взгляде, но продавить барьер между нами, детьми, и родительницей не удалось, как и прежде.