Жена-незнакомка - Эмилия Остен

Элоиза шепнула Жанне на ухо, что отправится на поиски Кантильена (уже давно пробило восемь, и кузен должен бы появиться), а барон де Феш остался, чтобы развлекать даму. Бальдрик очень ловко замял разговор, так и не произнеся, кем же мадам де Венар приходится Раймону, однако слова и не требовались. Жанна догадалась. Ей было и неловко, и смешно, и немного тревожно. Она постаралась подавить беспокойство. Хотя, конечно, красота мадам де Венар производит впечатление. Так вот какие женщины нравились Раймону раньше… Что ж, теперь он женат. Во всяком случае, он так думает.

И если у Жанны осталась лишь эта ночь, пусть она будет.

Бальдрик отошел, чтобы принести даме сладостей, и в этот момент к Жанне подбежал слуга – симпатичный малый в криво застегнутой ливрее. Ох и достанется ему от мажордома, если тот заметит!

– Мадам де Марейль, – поклонился слуга, – мадам де Салль велела передать вам, что ждет вас на балконе.

– О, благодарю, – ответила Жанна, поднимаясь.

Что-то случилось? Она оглянулась, но Бальдрик стоял к ней спиной, и Жанна поспешно направилась к дверям на балкон, дабы барон де Феш не заметил, куда она ушла. Если рядом с Элоизой отирается Кантильен, лучше избежать общей встречи. Особенно сегодня.

Ночь сгустилась над Парижем, но пахла она не теплой травой, как в Марейле, а нечистотами, которые по старинке выплескивали из окон прямо на улицу. Жанна поморщилась. Скорее бы возвратиться домой! Она прошла по широкому балкону, нависавшему над крохотным садом, и не увидела Элоизы. Куда та могла подеваться?

– А вот и ты, разлюбезная моя кузина, – произнес рядом с нею ненавистный голос.

Жанна глубоко вздохнула и повернулась к Кантильену. Он был в том же костюме, что и в прошлый раз. Видимо, в лучшем.

– Не трудись и не ищи мадам де Салль, – продолжал кузен, – она-то тебя точно разыскивает. Это я приказал слуге позвать тебя сюда.

– Но зачем? – спросила Жанна. Странно, сегодня Кантильен не вызывал у нее страха, только омерзение. Она хотела поскорее уйти и понимала, что нельзя: нужно знать, что он задумал. – Элоиза должна была отдать тебе деньги.

– Она так и сделала, – Кантильен прикоснулся к знакомому кошельку на поясе, – а затем попыталась воззвать к моей совести, будто я монах, забывший прочесть «Отче наш» перед сном и заслуживший наказание у настоятеля. Это было даже забавно. Нет, милая кузина, с мадам де Салль я не желаю говорить, так я ей и сказал. Другое дело – ты. Двух тысяч ливров хватит на сегодняшний вечер, однако этого мало.

– Я не могу дать больше, – твердо произнесла Жанна. – И не хочу. Это все, что ты получил от меня. Ни единого денье сверх того.

– А я говорю тебе…

– Нет, это ты послушай, что я говорю тебе! – прервала его Жанна довольно громко. К счастью, рядом никого не было. – Ваше поместье выживает благодаря мне. Ты еще носишь этот костюм благодаря мне. И не моя вина, что ты так жалок и не можешь устоять перед обаянием карточного стола. Или как ты спускаешь деньги, Кантильен, – в кости? Ах, не отвечай, неважно. Я обеспечиваю всю нашу семью, и тебя, и твою матушку, и твоего отца, да покоится он с миром, и ничего не должна тебе! И так я пошла на преступление, чтобы все могли жить как привыкли, даже лучше. Ты не смеешь ничего требовать у меня!

За спиной у Кантильена раздались громкие веселые голоса, но кузен не обернулся; Жанна увидела, как на балкон вышел хозяин дома, граф де Буассье, в сопровождении супруги и одной из дочерей. Но эти трое находились слишком далеко, чтобы услыхать беседу.

– Нет, это ты послушай, – прошипел Кантильен, передразнивая Жанну, – я все тебе объяснил еще несколько дней назад! Ты заплатишь, и меня не волнует, где…

Разговор вдруг сделался Жанне так тоскливо неинтересен, что она решила: равнодушие Раймона заразно. И это полезная болезнь, вот как.

Не слушая больше кузена, Жанна посмотрела ему через плечо и крикнула звонко:

– Ваша светлость!

Граф обернулся с любопытством, чтобы посмотреть, кто его зовет. Жанна быстро обошла Кантильена, ринувшегося за нею, словно коршун, и зашагала к хозяину дома. Граф шагнул к ней навстречу.

– Сударь, – проговорила Жанна, подойдя, с самой милой улыбкой, на которую была способна, – как удачно, что я встретила вас! Видите ли, мы с моим кузеном только что говорили о вас и о вашем гостеприимстве. Это великолепный бал!

Кантильен нависал у нее над плечом, как призрак смерти.

– О, комплименты всей моей семье! – воскликнул граф, явно польщенный. Жанна кивнула:

– Да, так и есть! Однако я не только поэтому рада, что вновь увидела вас. Я узнала от мужа и рассказала кузену, что вы служили в мушкетерском полку. А Кантильен так увлечен этим!

– Что?! – переспросил ошеломленный кузен.

Граф же пришел в полный восторг.

– Так вы уважаете мушкетеров, сударь! Ну-ка, пойдемте, я расскажу вам несколько историй, которые вам понравятся!

– Я не…

– Кантильен очень скромный молодой человек, – безмятежно продолжила Жанна, – и скажет вам, будто не желает занимать ваше время и вообще никогда о мушкетерах не слышал. Так он деликатен! Но вы не слушайте его. Он мечтает служить в мушкетерском полку.

Окончательно осчастливленный граф взял кузена Жанны под руку и потащил в дальний угол балкона, где точно никто не мог помешать рассказам, приговаривая:

– Пойдемте же, сударь! Потом вы скажете, что интереснее историй в жизни не слышали!

Кантильен успел лишь на прощание бросить на Жанну ненавидящий взгляд.

Жена и дочь графа де Буассье, напротив, смотрели на нее с благодарностью.

– Вы наша спасительница, – произнесла графиня. – Он весь вечер не знал, с кем бы поговорить о старых добрых временах.

Жанна еще раз высказала комплименты балу и поспешно покинула балкон, спасаясь от разговоров. Хватит с нее бесед на этот вечер! Раймон прекрасен еще и тем, что его совершенно не тяготит молчание. Они будут молчать всю дорогу до Марейля, затем… затем станет не до разговоров, а наутро Жанна что-нибудь придумает. Она твердо решила: платить кузену она не станет.

В столпотворении бального зала Жанна не сумела увидеть ни Бальдрика, ни Элоизу. Что же, она подождет их у лестницы, и Раймона тоже. Рано или поздно они найдут ее, а если нет, она отправит какого-нибудь слугу на поиски. Только бы уехать поскорее! Жанна быстро прошла через зал, вышла в коридор, где никого не было, и остановилась у лестницы, в изнеможении прислонившись к стене. И только сейчас она поняла, что пальцы у нее сжаты в кулаки, а в глазах стоят слезы. Она была храброй там, разговаривая с Кантильеном, и не испытывала страха. Но омерзение от общения с кузеном, внезапно появившаяся откуда-то старая знакомая Раймона и непреходящий стыд от собственного обмана, сошедшиеся воедино, – это немного слишком для одного вечера. Оглядевшись, Жанна увидела небольшую кушетку и поспешно опустилась на нее. Ноги почти не держали. Как хорошо, что никого нет поблизости! Даже если она заплачет, никто не увидит.