Россия в большой игре. На руинах потсдамского мира - Михаил Делягин

Напомню, что одновременно с этим угрозы украинских нацистов создать ядерное оружие и применить его против нас встречают полное понимание со стороны США и Евросоюза.

Подчеркну – не «ястребов», не «неоконов», – а именно политической элиты и даже населения.

Четверть века национального предательства, на протяжении которых Запад нас хотел только грабить, на этом фоне начинают восприниматься, как краткая и упущенная историческая передышка.

Нас хотели грабить, – но нас не хотели уничтожить.

Сейчас нас начинают хотеть именно уничтожить: с одной стороны, из-за наших ресурсов, с другой – из-за все более дефицитного емкого рынка для сбыта товаров и услуг. Кроме того, просто не хочется иметь рядом непонятных людей, – а мы для них непонятные. Ну и, наконец, Западу надо нас уничтожить, чтобы в условиях распада глобальных рынков не возник новый конкурентный макрорегион.

Достойный ответ на это – не пропагандистские истерики.

Достойный ответ только один: реиндустриализация.

Два самых разных человека российской современности произнесли это слово порознь с интервалом в два месяца: это Ходорковский и Путин.

Ходорковский, потрясший многих своим выступлением на Евромайдане, с точки зрения экономической безопасности, что феноменально для либерала, фиксировал: все, что мы покупаем за границей, мы можем безопасно покупать, только если есть три независимых, никак не связанных друг с другом крупных производителя соответствующего товара.

Если они как-то связаны друг с другом или их меньше, чем три, – мы, исходя из интересов обеспечения минимальной экономической безопасности, должны производить соответствующие товары и услуги и сами.

Подобных товаров и услуг не так много: производство в мире высоко концентрировано.

Значит, мы многое должны производить сами – вне зависимости от соображений коммерческой эффективности, просто из соображений безопасности.

Общее направление действий в этих условиях понятно: свобода, ради которой живет человек, – это прежде всего избыток инфраструктуры.

Создание и модернизация инфраструктуры – единственная сфера, в которой государство никогда не вступает и никогда не будет вступать в заведомо недобросовестную конкуренцию с частным бизнесом: каким бы крупным он ни был, создание инфраструктуры ему заведомо непосильно по самой ее природе: вкладывает один, а благо получают все.

Для реиндустриализации в первую очередь надо модернизировать инфраструктуру.

Для этого надо ограничить коррупцию.

Не стоит забывать: нынешнее государство изначально создавалось как инструмент разграбления советского наследства. Советское наследство закончилось, а разграбление продолжается, – и коррупция, на которую мы сегодня сетуем, производит впечатление основы государственного строя.

Сможет ли наше руководство изменить этот строй, изменить эту систему под серьезной внешней угрозой по-хорошему, или изменения пойдут по-плохому, как на огромных пространствах от Югославии до Украины, – это отдельный вопрос.

Но, когда мы говорим о коррупции, мы должны понимать: это не санитары и нянечки, это даже не министры и не замминистры, – это слишком многое в современной правящей тусовке, образующее общественное отношение.

Технические рекомендации понятны, самоочевидны, и в 1990 году они были так же очевидны, что и сегодня.

Принципиально важно, что для их исполнения необходимо ликвидировать, – разумеется, только в административно-политическом смысле слова, – либералов во власти, потому что сегодняшние либералы – это не те, кто верит в свободу: со времен Вольтера утекло много воды, и вода эта была грязная и кровавая. Сегодняшние либералы – это те, кто искренне считают, что государство должно служить не нам с вами, не народу, а глобальному бизнесу.

И все так называемые «ошибки», которые продолжаются четверть века, – это, может быть, и не всеми осознанная, но стратегия, и наше государство – сверхэффективный механизм, который просто развернут в другую сторону.

Наша задача – развернуть его в правильную сторону, от воровства к развитию.

Феноменальное лицемерие Запада, достигшее масштабов, при которых оно становится органичным и уже не воспринимается им самим как что-то аномальное, поражает воображение.

Люди, истошно рукоплескавшие уничтожению Югославии, бомбардировкам Сербии и Ливии, вторжениям в Афганистан, Ирак и Сирию, организации государственных переворотов и кровопролитных войн в других истерзанных странах, – а порой и несущие ответственность за часть этих преступлений, – с восторгом проповедников читают России нотации про международное право.

Как будто Россия нарушила хоть что-то в нем, – и как будто они его не уничтожили самое позднее аж в 1999 году!

Нам рассказывают, что Россия «как-то быстро» воссоединилась с Крымом (хотя я, например, помню заголовки 1989 года «поезд немецкого единства идет вне расписания»), что наша страна «нагло растоптала принцип нерушимости послевоенных границ в Европе» (что звучит по меньшей мере нелепо после не только создания Косово, уничтожения Советского Союза и Югославии, но и после воссоединения Германии) и что, оказывается, это русские виновны в том, что Тимошенко в 2009 году согласилась покупать газ по высокой цене!

Западные дипломаты лицемерно рассказывают нам, что нас не слышат, оказывается, потому, что Россия плохо рассказывает Западу о реальной ситуации на Украине, – и это в условиях информационной войны, последовательно и цинично ведущейся против нас на всем информационном пространстве. Информационная война напоминает развязанную против нас по время нападения Саакашвили на Южную Осетию, когда глобальные СМИ давали 90 % фашистам, попытавшимся осуществить геноцид, и 10 % – жертвам этой попытки, приравненным таким образом к террористам.

Нам рассказывают о том, что волеизъявление народа что-то значит лишь тогда, когда оно обращено против России, – и в этом случае, как на Евромайдане, важно волеизъявление даже ничтожной части народа.

Когда же народ демократично и без подтасовок выступает за Россию, как это случилось в Крыму, – демократия должна быть отменена в пользу принципа целостности государства, даже если государства не существует, и в пользу нерушимости Конституции, даже если эта Конституция уже разрушена ставленниками и агентами самих моралистов.

Мы отчетливо увидели, как рассказывающие нам о международном праве и государственном суверенитете западные дипломаты своими руками осуществили в соседнем государстве государственный переворот и свергли какую-никакую, но все же законную власть, – при этом не дожидаясь никаких выборов.

Мы увидели, как представители тех самых кругов, которые всеми силами пытались превратить слово «русский» в синоним слова «фашист», вполне осознанно и последовательно привели к власти на Украине самых настоящих нацистов.