Там, где фальшивые лица - Владимир Торин

Змей не часто посещал Гортен, зачастую действуя через подставных людей, слухачей и осведомителей – пока что этого хватало, но сейчас все было по-другому. Сейчас ситуация требовала его личного присутствия. Игра пошла по крупному, один неверный шаг в сторону, одна ошибка, и все рухнет, словно стены карточного Элагона.

– Брат, мне все это очень не нравится…

У ярко горящего камина расхаживал высокий человек могучего телосложения. Он не мог найти себе места и не отрывал ладони от резной рукояти длинного кинжала, висевшего на дорогой рыцарской перевязи. Змей чувствовал, что брат напуган, что он пребывает в сомнениях и неуверенности. Вепрь был еще далек от понимания истинной сути ловушки, но сейчас нельзя допустить, чтобы он все испортил.

– Я все продумал, клубок запутан, – с деланой теплотой в голосе проговорил Змей, увещевая брата и пытаясь его успокоить. – Джон, я понимаю, как тебе сейчас тяжело, но доверься мне. Поверь, как ты верил всегда. Неужели я хотя бы раз подвел тебя? Сейчас мы всего в дюйме от нашей цели, осталось совсем чуть-чуть… Еще немного, и ты получишь то, чего всегда хотел. То, о чем могли лишь мечтать наш отец, дед и прадед.

– Достаточно! Не говори больше ни слова! – Вепрь повернул к брату широкое лицо с пышной темной бородой и усами. Под глазами залегли глубокие тени, а низкий лоб весь изошел морщинами. В черных волосах, по-дворянски увязанных вместе в хвост, закрепленный лентой, белыми прядями проступала седина. «Как же он стар, – подумал вдруг Змей. – И все же мудрым его не назовешь. Излишнее благородство, глупые понятия о рыцарстве и чести… Если цепляться за эти никому не нужные вещи, никогда не сложишь действительно умный работающий план, никогда не достигнешь цели. Брат всегда был слишком прямолинейным, люди уважали и любили его, как справедливого сеньора и храброго рыцаря, но мало кто при этом догадывался, что на самом деле за ниточки дергает его младший брат Змей, тот, за кем всю жизнь, словно шлейф, тянулась дурная слава».

– Ты всегда знал, как поступить, Танкред. – Джон сложил на груди руки, словно защищаясь от брата и принимая вид неприступности. Изобразив на лице усталость, Змей откинулся на спинку кресла – он был готов к обвинениям и упрекам, более того, знал их все наперед. – Но это! Моя честь вот-вот разобьется, как хрустальный кубок. Я все сделал, как ты сказал. Изобразил ярость на коронном совете, преступил закон, как ты мне велел, оскорбил короля и подыграл этому щенку Ильдиару де Ноту, который не мог не вступиться за монаршую честь. Но сейчас… это уже слишком. Ты чересчур заигрался в свои интриги, Тан, не делай этого, прошу!

– На самом деле все уже сделано, брат мой, – с холодностью произнес Танкред. Его худое, неопределенного возраста лицо с узкими скулами и точеным носом превратилось в маску отчужденности. Всем своим видом этот человек сейчас напоминал большого ворона с пронзительными, безжалостными глазами и черными, словно перья погребальной птицы, длинными волосами.

– Ты должен признать, Тан, – пытался спорить барон, – я никогда не перечил тебе, слушал во всем, хоть ты и моложе, но сейчас…

– Что сейчас, Джон? – Змей резко подался вперед в своем кресле, словно клинок, сделавший выпад. – Хватит уже об этой мнимой чести! Надоело! Передо мной можешь не лицемерить! Что-то ты не слишком спорил, когда я натравливал банды разбойников на простака Сноберри, когда убирал недовольных твоим правлением, когда украсил ветви Дуба Справедливости петлями и висельниками – королевскими псами, которые пытались вынюхивать в Теале. Я уже молчу обо всех покушениях на твоих врагов. Все это не шло вразрез с твоей честью?! Что же ты сейчас встрепенулся! Неужто очнулся от грез, словно принцесса Марго де Лили[8]?! Не смеши меня, брат! Ты должен понимать, что лишь благодаря мне Черный Пес Каземат, наш любезный королевский Прево, не добрался до тебя, что все его люди стороной обходят и Бренхолл, и сам Теал! Лишь моя заслуга, что ты не опасаешься яда в вине, стрелы в окно, кинжала наемного убийцы. Если бы я думал о твоей мнимой чести, наша семья уже давно оказалась бы по другую сторону решетки Теальских каменоломен. Короли Гортена всегда пускали слюни, мечтая о Теале, и давно бы что-то предприняли, если бы прадед не построил замок вопреки указу короля, дед не основал противозаконную тайную стражу Бремеров, а отец… отец не сделал того, о чем ты и сам знаешь. Каждое поколение нашего рода при необходимости выбора «честь или жизнь» всегда выбирало второе. Кто бы тебя защитил, брат, твоих детей, всех наших родичей, если бы я не делал того, что делаю? Ты сам? Олаф? Да почему я должен все это тебе объяснять?!

Просто задавленный напором брата, Джон Бремер, барон Теальский, застыл, как старое дерево, в которое ударила молния. Спина его поникла, а широкая грудь, что пряталась под двухцветной меховой коттой, одна половина которой была багровой, а вторая – черной, словно сжалась.

– Я вижу, брат, как ты устал, – Танкред сменил тон. Теперь он говорил с заботой. – Скоро все закончится, обещаю тебе. Ты вздохнешь свободно. Не будет больше интриг. Некому станет покушаться на жизнь и покой нашей семьи. – Сказочка, припасенная для брата, была продумана до мелочей и выглядела очень реалистичной и убедительной. – Осталось совсем немного… Потерпи чуть-чуть… День святого Терентия изменит твою жизнь. Вы с Олафом должны верить мне и помогать, а как же иначе, ведь вы мои братья! Только на вас я могу положиться и вам довериться!

– Я верю тебе, Тан! – горячо воскликнул молчавший до этого Волк. Он стоял за креслом Танкреда и только сейчас решился вступить в спор старших братьев.

Младший из Бремеров был невысок, полноват, на вид ему можно было дать никак не меньше тридцати пяти, но в коротких черных волосах уже проглядывали седые пряди. У него были высокий лоб, широкое лицо и узкие маленькие глазки, косящиеся на окружающих с презрением и злобой. Именно из-за злобы его называли Волком, и если Джон Бремер являл окружающим незыблемость камня и силу, Танкред – змеиный яд и почти осязаемую угрозу, то этот человек походил на бешеного пса, который может просто пройти мимо, а может ни с того ни с сего взять и вцепиться клыками в ногу. Младший Бремер обладал небольшой храбростью и скупым умом, впрочем, умело прятал эти свои слабости за вспышками гнева и репутацией опасного и непредсказуемого человека. Джон был для него щитом, за которым удобно укрыться, а Танкред – кинжалом, что всегда готов вонзиться в его врагов.

– Вот видишь, Джон! Даже Олаф мне верит. Он знает, что я ни разу вас не подвел. – На самом деле Танкред ни во что не ставил слова младшего брата, поскольку считал, что тот непроходимо туп, безволен и что печальнее всего – самоуверен, поэтому сотворить из него послушную марионетку не составило никакого труда. – И сейчас мы сделаем все, что нужно. Тем более что с ними уже все договорено и поздно идти на попятную. Я сам буду говорить, а ты мне только подыграй, Джон. Я знаю, у тебя все получится…

Тук-тук. Это Харнет, личный слуга Танкреда, постучал в двери.