Орден Хранителей. Инквизитор - Александр Золотько

— Как обычно, — пожал плечами Тепа. — Общественные работы по полной программе. Мне, как заводиле, два месяца. Остальным — по грехам каждого.

— И все?

— И все. Мы ж покаялись.

— Ну разве что…

Нет, действительно Страна Чудес, подумал Иван. И все страньше и страньше.

Автобус, не сбавляя скорости, свернул вправо, что-то загремело под колесами, гулко и дробно.

— Танк! — закричал Всеслав, тыча пальцем в окно. — Там — танк!

Сердце у Ивана дрогнуло. После давешнего приключения с перестрелкой и пришествием демонов он несколько раз видел во сне оживающие ржавые бронированные туши. Пару раз до самого утра, задыхаясь, бегал от них, а один раз был даже настигнут и втоптан в раскаленный песок. А мертвый снайпер весело палил из винтовки то над головой Ивана, то в грудь Марка.

— А их тут много. — Тепа указал пальцем влево. — Вон там — пять штук. И дальше, на высотке, еще четыре. За холмом, рассказывали, была позиция противотанковых пушек, но их вывезли на металлолом. А танки так со времен Смуты и стоят. Все, что можно было ободрать, ободрали, а броню ножовкой не распилишь.

— Тут бои шли? — спросил Всеслав.

— И тут тоже, — кивнул Тепа. — Смута, она, знаешь, везде была, что у нас, что в Европе, что в Америке. То-то Дьявол порадовался…

Конечно, порадовался, подумал Иван. Христиане резали другу друга, считай, лет десять, с выдумкой, азартом, с настойчивостью, достойной лучшего применения. И если бы просто резали или, там, сжигали, а то ведь пользовались достижениями техники и цивилизации изо всех сил.

— У нас тут танковая часть стояла, бригада, — пояснил Тепа. — Так себе бригада, остатки былой роскоши, так эта бригада поддержала Патриарха…

— Кого? — заинтересованно переспросил Всеслав. — Вселенского?

— Нашего Патриарха, местного, Иону Лазаревича, дай Бог ему здоровья… Его бригада поддержала, а другая бригада, что из-под Садового, километрах в двухстах, так та за Непримиримых подписалась да сюда и рванула чистить, значит, территорию от предавшихся и тех, кто слабостью своей и неверием допустил осквернение Земли… Такое здесь творилось — мама родная! — Тепа покачал головой. — Старики рассказывали, думали, что все, что дорвутся Непримиримые до мяса, вот тут и пойдет веселье. Здесь дня три бой шел, а потом как-то все само собой затихло. Которые танки уцелели — уехали, которые были просто подбиты — эвакуировали, а сгоревшие так и стоят. Покойников из них вычистили, там боеприпасы, если не взорвались, тоже, а туловища танковые — оставили.

— И военных у вас теперь нет? — уточнил Иван.

Было бы совсем смешно, если бы тут не оказалось военных. То есть компактное проживание предавшихся — есть, совместное проживание их с верующими — есть, а солдат — нет. То есть возлежали рядом лев и овца, и никто никого не ест?

— Как без солдат, без солдат никак, — покачал головой Тепа. — Мы ж в Брехуны сейчас едем, там с ними обязательно пересечемся. У них там база.

— Линию разграничения обеспечивают? — на всякий случай спросил Иван.

— Какую линию? — Тепа притормозил и повернул голову к Инквизитору. — Никакой линии у нас нет. Все чинно и благородно. Кто хочет, живет, скажем, в Новом Иерусалиме, или Клейменовке, или вообще хутором выделяется ото всех. Я, например, в Новом Иерусалиме пока, а, как женюсь, может, и на хутор переду. Есть там одно местечко — высший класс. Озеро, лес — благодать, одним словом. И хутор так назову — Благодать…

Наверное, водитель хотел еще что-то рассказать. Может, поделиться своими планами на обустройство хутора, постройки дома, но не успел — что-то там мелькнуло впереди, сквозь дождевую завесу, Тепа рванул руль в сторону, нажал на тормоза, автобус повело влево, разворачивая поперек дороги.

— Господа Бога в душу… — прорычал Тепа, выворачивая руль. — Тут же овраг рядом, всего метров десять…

— До оврага? — спросил Иван, вцепившись в спинку сиденья.

— Глубины, — сдавленным голосом ответил Тепа, и автобус остановился. — Глубины, мать его так.

Двигатель заглох, дождь лупил по крыше автобуса, дворники шоркали по лобовому стеклу.

— Вот такие пироги, — сказал Тепа, откидываясь на спинку кресла. — Такие вот пироги… Вот я сейчас в себя приду, сердце из пяток обратно поднимется, я выйду из машины… Хрен с ним, с дождем, я выйду, поймаю этого урода…

— Какого урода? — Всеслав все еще не разжимал побелевшие пальцы, держался за спинку переднего сиденья, но голос звучал довольно спокойно.

Тело, похоже, испугаться успело, а мозг — еще нет.

— Какого-какого… Такого, что через дорогу бегает прямо перед машиной.

В дверь автобуса постучали.

Тепа щелкнул рычагом, дверь открылась. Стылая сырость ворвалась в салон, Иван поежился.

По ступенькам поднялся некто в бесформенной плащ-палатке. С нее текло на пол.

— Тебе, служивый, жить надоело? — ласковым голосом поинтересовался Тепа. — То есть наказание посмертное за самоубийство тебя не пугает? Что ж ты под транспорт бросаешься? Ты знаешь, какой тормозной путь у машины весом в десять тонн по такой дороге, да на скорости сорок километров в час? Ты ж, солдатик, должен сейчас висеть у меня на бампере, держась за железяку широко распахнутыми ребрами… Но ты не думай, что все уже закончилось. Я вот сейчас встану, амуницию с тебя пообберу да по самое некуда вложу толику малую уважения к правилам дорожного движения…

Солдат откинул капюшон и присел на край сиденья. Был он молод, не старше двадцати годов, дышал тяжело, с хрипом, словно бежал несколько километров. Ботинки были в грязи, брюки выше колен — были в грязи. Похоже, действительно бежал военный, да еще как! Вон весь бок в черной жирной грязи, комки ее медленно сползали на пол.

В руках у солдата был автомат. Иван глянул и кашлянул — оружие снято с предохранителя.

— Чего молчишь? — спросил Тепа.

— Нельзя туда ехать, — выдавил из себя солдат и закашлялся.

Грязной рукой он провел по лицу, оставляя черную полосу от уха до подбородка.

— Это с каких таких?

— Запрещено… Товарищ майор приказал всех останавливать, никого не пускать…

— Снова учения устроили…

— He-а, — мотнул головой солдат. — Боевые, мать их так…

— Не выражайся, рога не вырастут, — предупредил водитель. — С кем воюем? С БП?

— Если бы… С Васькой воюем Клюевым, да с Покотовым Серегой… Они из караула рванули, что у склада, в одной смене были, сговорились. Мы-то их нагнали, блин, только они в сарай забились и стрелять начали. Сержанта Михеева до смерти подстрелили. Товарищ майор приказал все оцепить, никого не пускать, а сам послал за пулеметами в часть. Только по такой грязи туда и обратно часа два получается… А тут вы, и прямо в сторону сарая… Я кричал-кричал, потом побежал… Вон на пузе с самой вершины холма ехал, потом на ноги встал и чуть не под автобус…