Морской князь - Евгений Таганов

– А что, было бы хорошо! – радостно вспыхнул от такой возможности Карикос. – И ты вот так просто позволишь везти себя в качестве пленника?!..

– Не просто, а с причитающимися мне как князю почестями.

Иларх внимательно посмотрел на князя, и его восторг улетучился.

– Само собой. Но зачем тебе это надо?..

– Я же вручил тебе серебряную фалеру, неужели позволю, чтобы моего доброго союзника кто-то посмел сильно обидеть. В общем, ты как следует все это обдумай, а мы позже поговорим подробней, – заключил князь, оставив иларха крайне озадаченным подобной возможностью.

Говоря так, Дарник не слишком лукавил, и его план был вовсе не таким безумным, как казался. Ведь он уже выкидывал похожую штуку, когда позволил ромейскому войску осадить себя в Дикее. Тогда все закончилось долгими переговорами, в результате которых вместо позорного плена его полторы тысячи бойников отправили воевать на Крит. Почему бы не осуществить нечто подобное снова. Романия уже пятьсот лет в окружении варваров, желающих отщипнуть хоть кусочек от ее богатого тела. Все чаще ей приходится прибегать к помощи наемных воинов. Сейчас, правда, его дружина слишком мала, но было бы предложение, а под свое имя он и после чумы полторы тысячи головорезов соберет.

Состязания молодцов на ристалище между тем естественным образом перешли в очередное жениховство, что заняло еще полдня. Помимо ополченцев и гридей, в этом деле захотели поучаствовать и трое стратиотов. Ну поучаствовали и поучаствовали, так нет же, двоим из них удалось добиться расположения своих невест и их родни.

Глядя на это, Карикос лишь злорадно ухмылялся. Однако Рыбья Кровь живо согнал ухмылку с его лица:

– Сперва мы должны крестить невест в ромейскую веру, а потом провести обряд венчания по ромейскому обычаю.

– Это невозможно, – отвечал иларх. – Где вы возьмете ромейского священника?

– Согласно вашему морскому уставу, командир корабля вправе выполнять в исключительных случаях все необходимые религиозные обряды, – невозмутимо напомнил ему князь.

– Может быть, и так, но мне для этого необходимо иметь хотя бы Евтологий, а его нет даже на биреме.

На биреме, возможно, и не было, а вот в княжеской колеснице евтологий был – Дарник еще с дикейских времен мечтал устроить каким-нибудь ромеям подобную шутку. Знак Свирю – и нужная обрядовая книга уже в руках у Карикоса.

Столпившиеся вокруг иларха стратиоты хранили нейтралитет, им самим интересно было, как их военачальник выкрутится. Карикос не выкрутился: сначала крестил обеих невест, а потом как надо прочел по евтологию весь нужный чин венчания.

Но на этом дело не закончилось. Рыбья Кровь потихоньку объяснил иларху, чем для ромеев может обернуться надругательство над прибывшими к ним варагесками, и, хорошенько подумав, Карикос сам приказал оставаться подженившимся стратиотам в тервижском городище до отплытия биремы в Херсонес.

Помимо стратиотских в тот вечер играли еще полтора десятка других свадеб, и там уже все было просто и гладко.

После прошедших празднеств в отношениях с ромеями наметились сильные перемены. Дарник в их лагерь больше не ездил, вдруг почувствовав сильное отвращение к любого вида словесным играм с Карикосом. Спокойно посылал туда с десятком конников Дулея или Беляя, зная, что никто уже не посмеет покуситься на их коней и оружие. Одновременно он устроил тайную заставу, охраняющую выход из бухточки, в которой находилась бирема. Сильное береговое течение с востока на запад в сочетании с небольшим ручьем, впадавшим в море, намывало здесь длинную песчаную косу, идущую параллельно берегу. У самого устья ручья находилась бирема, а в двух стрелищах на запад был выход из бухточки. Тут-то среди густого кустарника и затаилась застава из двадцати дарникцев при двух камнеметах. Ее целью было следить за тем, что происходит в ромейском лагере, и при попытке отплытия биремы задержать ее до подхода основной дружины.

Меньше появлялся князь и в Варагесе. Зачем, если все и так с тервигами проговорено? Снова, как и осенью, в Утесе притомился он от постоянного вокруг себя многолюдства, невозможности долго оставаться одному. Поэтому повадился со строгим видом разъезжать по окрестностям Смоли в сопровождении Свиря, которому настрого было приказано держаться от хвоста княжеского коня на почтительном расстоянии, либо, выпроводив всех с третьего яруса вежи, садился за чтение и перечтение своих немногочисленных ромейских книг, или, развалившись на топчане и уставившись в потолок, прикидывал каким будет предстоящее лето. Если он долго не появлялся во дворе, Милида воспринимала это как призыв к ее женским ласкам и сама поднималась к нему. И не было случая, чтобы князь воспринял ее приход с неудовольствием. Ее прыжки к нему на спину быстро сошли на нет после того, как она в середине зимы забеременела. Теперь их любовная игра превратилась в небольшую паузу-заминку, когда Милида вопросительно смотрела на мужа и тотчас радостно бежала к нему, стоило ему чуть лукаво улыбнуться.

Была и еще одна причина княжеской хандры: он как-то поймал себя на том, что безумно завидует Корнею, хотя завидовать тому не было абсолютно никакого резона.

Обещание хорунжего найти новые подарки для будущих невест дарникцев обернулось созданием целой похоронной команды, в которую Корней сумел вовлечь четырех гридей и одного стратиота – последний нужен был ему, главным образом, для передачи издали нужных сообщений, согласно сигнальному языку ромейских моряков.

– Ну ты что, совсем дурной!? – разозлился Рыбья Кровь, узнав, что задумал хорунжий.

– Но нам же нужна и хорошая казна, и зерно.

– Живым не останешься!

– Помнишь, как ты на Крите всем советовал относиться к себе как к давно умершим? Я запомнил. В Утесе чуть не умер, так чего мелочиться, будем считать, что умер.

– А как ты гридей на это подбил? – продолжал удивляться князь.

– Пообещал каждому по серебряной фалере и по месту сотского в твоем большом будущем войске.

– А стратиота?

– Поймал его на том, как он рассказывал о борьбе с чумой в Константинополе.

Взяв с собой колесницу со съестными припасами, палатку, две телеги и изготовив себе под руководством стратиота лицевые маски с длинным носом-клювом, похоронная полудюжина двинулась в путь. Телеги они оставили в полутора стрелищах от вежи, украсив их черным флажком на длинном шесте, так чтобы и неразумные дети поостереглись к ним подходить, сами же с колесницей поскакали дальше. Задумка Корнея была проста: объехать все ближайшие зачумленные селища, забрать из них весь металл и зерно, а сами селища вместе с трупами сжигать.

Через три дня похоронщики прибыли с первой добычей, сгрузили ее на телеги, просигналили, что у них все живы, и снова растворились на горизонте. Так они и ездили на протяжении полутора месяцев. Скоро на телегах уже не было свободного места, и корнейщики соорудили рядом с ними высокий помост из жердей, дабы переместить туда часть мешков со съестной добычей.