Лес - Челси Бобульски

прибережешь для меня танец на потом, Вин?

— Эм, я не думаю, что мы пробудем здесь так долго.

— Хорошо. Что ж, найди меня, если передумаешь.

— Вряд ли, — бормочу я, но он не слышит меня из-за музыки.

Генри дёргает меня за рукав.

— Винтер. Смотри.

Он кивает в сторону моего заднего двора.

Кто-то идёт к лесу. Человек слишком далеко, чтобы разглядеть его лицо, но он обхватывает зажигалку ладонями, зажигая белый цилиндр, слишком толстый, чтобы быть сигаретой.

Дерьмо.

Я бегу за ним, Генри прямо за мной. Я пытаюсь окликнуть парня.

— Эй! Ты не можешь быть здесь!

Но он либо не слышит меня, либо ему всё равно. Он ленивой походкой поднимается по тропинке и проходит мимо камня с инициалами моих родителей, направляясь прямо к порогу, совершенно не подозревая, что идёт в объятия смерти. Он не может слышать шепот, доносящийся из-за деревьев, монстров, нетерпеливо ожидающих его жертвы.

— Подожди! — кричу я.

Он останавливается. Оглядывается на меня. Маленькое колечко света тлеет, когда он вдыхает. А потом, вот так просто…

Он исчезает.

Я продолжаю бежать.

— Что ты делаешь? — Генри кричит мне в спину.

— Я должна пойти за ним!

— Винтер, подожди.

Он хватает меня за руку.

— Отпусти!

Он резко останавливает меня.

— Ты не можешь следовать за ним без надлежащего плана.

— У меня есть план, — огрызаюсь я в ответ. — Я собираюсь пойти туда и схватить его, пока он не зашёл слишком далеко.

Генри тихо ругается. Он нащупывает что-то в кармане.

— Я иду с тобой.

— Не будь смешным…

Он достает свою фляжку, отвинчивает крышку и делает большой глоток.

— Ты не можешь остановить меня.

— Генри…

— Винтер, — он берёт меня за руку. — Я не позволю тебе пойти туда одной.

Я пытаюсь придумать, что могу сказать, что могу сделать, чтобы убедиться, что он не последует за мной в лес, но у меня мало времени.

— Хорошо, но ты не отходишь от меня.

— Никогда.

Я поворачиваюсь к своему порогу.

— Держись поближе.

Деревья скрипят и раскачиваются, когда я приближаюсь. Тени перебегают с ветки на ветку. Генри не может видеть их отсюда — никто, кроме стража, не может, — но он, кажется, чувствует, как хищники наблюдают за нами сверху, хихикают и причмокивают губами.

Генри прав — мне действительно нужен план. Мой разум лихорадочно ищет что-то. Что-нибудь. Если я собираюсь нарушить одно из самых важных правил леса — не входить после наступления темноты, — подвергая риску свою жизнь, а также жизнь Генри, мне нужно сделать больше, чем просто управлять им. Но я никогда по-настоящему не задумывалась о том, что бы я сделала в наихудшем случае, подобном этому. Во время всех моих тренировок я всегда надеялась, что смогу помешать кому-то войти в лес через мой порог ещё до того, как он приблизится к нему, особенно ночью, потому что всё меньшее было непростительно.

— Я должна быть в состоянии почувствовать, где он находится, как только мы войдём, — говорю я. — Никто не знает, как далеко он зашёл, так что нам придётся быть осторожными. Смотри под ноги; тропинки будут пытаться убить тебя, как и всё остальное там, — я оглядываюсь на него. — У нас есть шанс выжить, только если мы будем быстры, поэтому, как только мы окажемся там, мне нужно, чтобы ты бежал, и не останавливайся, пока мы снова не окажемся в безопасности. Понял?

Он кивает.

Я делаю глубокий вдох.

— Ни пуха, ни пера.

Генри берет меня за руку, и мы вместе входим в лес.

ГЛАВА XXV

Я ничего не вижу, даже своих вытянутых перед собой рук. Это хуже, чем темнота, которая только начинала сгущаться на закате. Хуже, чем иллюзия ночи, которую Варо создал сегодня днём. Лес вокруг нас оживает, крики проносятся мимо наших ушей, склизкие твари скользят по нашим ботинкам, кожистые крылья цепляются за мои волосы. Что-то врезается в меня, толкая на землю. Я выбрасываю вперёд руки и погружаюсь по локти в грязь, пахнущую неочищенными сточными водами. Моё сердце колотится о грудную клетку.

Я больше не держу Генри за руку.

— Генри! — зову я.

— Я здесь.

Генри в темноте руками касается моей спины. Он поднимает меня и повторяет свои слова снова, его дыхание оставляет тёплый круг на моём затылке:

— Я здесь.

Мы пытаемся бежать, держась за руки так крепко, что я боюсь, как бы костяшки наших пальцев не прорвали кожу, но это бесполезно. Грязь слишком густая.

Мы — добыча, подготовленная для убийства.

Я делаю единственное, что приходит мне в голову, подбрасываю монету и кричу:

— Сахабриэль!

Я не знаю, услышат ли меня мои светлячки, или останутся ли они ещё моими друзьями здесь, в темноте, но это шанс, которым мы должны воспользоваться. Символы светятся белым, и этого света достаточно, чтобы увидеть, как Генри спотыкается в грязи рядом со мной. Достаточно света, чтобы увидеть монстров, которые когда-то были нарисованы на моих латинских спряжениях, раскачивающиеся вокруг нас. Раздутые головы и горящие глаза, острые зубы и зазубренные когти. Существа из моих худших кошмаров.

Я заставляю себя дышать, лишь бы не кричать.

Я не знаю, почему они просто не убьют нас и не покончат с этим, а потом я понимаю — они играют с нами. Они знают, что у них есть несколько часов до восхода солнца. Они тоже могут играть со своей едой и есть её. И пока я вглядываюсь в темноту, ища, ища, ища свет моих светлячков, я начинаю думать, что они правы.

Мы здесь умрём.

Всё вокруг громкое, ветер ревёт в деревьях, визг, щелканье и рычание монстров вокруг нас, что я не слышу собственных мыслей. Моя нога за что-то цепляется, и я снова падаю вперёд. Генри рывком поднимает меня, прежде чем я успеваю упасть, но это бесполезно. Я перестаю бороться. Вместо этого я тянусь к Генри, обнимаю его и зарываюсь лицом в его плечо.

— Мне так жаль, — шепчу я.

— Шшш, — бормочет он. — Мы справимся.

Я качаю головой.

— Генри…

Смех срывается с его губ.

— Они идут сюда.

И затем, чудесным образом, облако сапфирово-синего цвета окутывает нас, закручиваясь вокруг нас, как циклон. Тысячи крыльев жужжат у нас в ушах, их свет излучает тепло. Монстры делают выпад. Бело-голубые дуги отбрасывают их назад. Некоторые монстры убегают. Другие пытаются врезаться в нас снова и снова, но светлячки каждый раз поглощают удар. Слёзы щиплют мои глаза, когда я смотрю, как они защищают нас, их великолепный свет искрится, как звёздный огонь. Последние монстры удаляются от нас, отступая