Пилот штрафной эскадрильи - Юрий Корчевский

Перед выпуском сформировали полк. Был он трех-эскадрильного состава – уменьшенный по сравнению с довоенными кадровыми полками, обычно имевшими пять эскадрилий.

К радости Михаила, в его эскадрилью попали все пилоты-сослуживцы по третьему полку, летавшие еще на Яках.

Пару дней звенья и эскадрильи слетывались. Взаимопонимание и слетанность пары в бою решали многое. От звена в три самолета, которые существовали в немецких авиаполках, с 1942 года отказались вовсе. Трехсамолетное звено в бою было неповоротливо и несло неоправданные потери.

Сформированный полк принадлежал ПВО и имел конкретную задачу – защиту Москвы от бомбардировок врага. К ПВО относились не только истребители, но и зенитчики, прожектористы, ВНОСы[11], аэростатчики.

С задачами противовоздушная оборона справлялась неплохо. Немцам удалось лишь единожды осуществить массированный налет на столицу. А в дальнейшем к городу прорывались лишь отдельные бомбардировщики. Остальные были рассеяны и сбиты на подступах к Москве.

После выноса знамени и недолгих речей полк перелетел к месту базирования – в Кубинку. Морозы уже ослабели – все-таки начало февраля, но снегу наметало много.

Когда летели к новому месту, Михаил с любопытством смотрел на раскинувшийся справа громадный город. С высоты, да еще издалека, он казался серым и безжизненным. Ни дымов из труб эвакуированных заводов, ни огоньков – везде светомаскировка.

Садились поэскадрильно. На пробеге один из самолетов понесло в сторону, он съехал со взлетно-посадочной полосы, уткнулся в снег и встал на капот, погнув лопасти винта. Еще воевать не начали, а уже авария. Если механики сумеют быстро заменить винт и исправить другие повреждения – считай, пилоту повезло. А если нет – припишут вредительство и порчу военного имущества. Тогда трибунал, часто жестокий и скорый на расправу.

Остальные истребители полка сели удачно.

Два дня, в течение которых пилоты изучали карты местности, не прошли даром. Над Москвой летать запрещалось, единственно – для преследования противника, ежели тот прорвется.

А потом начались боевые вылеты, довольно интенсивные. В день приходилось совершать по три-четыре, а временами – даже пять вылетов. Только сели, как начинается подготовка к следующему вылету. Механики заправляют истребители бензином, доливают масло, оружейники укладывают полные звенья патронов к пулеметам и снарядов к пушкам. За это время летчики успевают только перекусить, а курящие выкурить по папиросе, — и снова в бой.

Немцы тогда подо Ржевом пытались окружить 29-ю армию, взять ее в клещи. Отчаянно сопротивляясь натиску немцев, наше командование выпускало в воздух – на штурмовку – все, что было способно летать. Полк Михаила летал прикрывать штурмовики и бомбардировщики. Не обошлось и без новаций на ходу – впрочем, чаще неудачных, ведущих к трагедиям. И связано это было именно с недоработками в конструкции самолета. Под крылья ЛаГГов поставили направляющие для реактивных снарядов, подвесили под каждое крыло по три штуки РС[12]и направили истребители на штурмовку. Здесь полк понес потери, причем не от зенитного огня, не от истребителей противника, а из-за несовершенства самолета. Не довели конструкторы истребитель до ума – просто не успели в предвоенный год. А получилось так.

Подошли эскадрильей к поселку Монгалово, в ста пятнадцати километрах западнее Ржева. Ведущий качнул крыльями – сигнал «делай как я» – и вошел в пике. С отметки шестьсот метров он дал залп всеми реактивными снарядами – и ручку на себя, чтобы вывести самолет из пике в горизонтальный полет, а потом и в набор высоты. За ним в пике уже шел его ведомый. Только была у ЛаГГов неприятная особенность: если резко взять на себя ручку управления, самолет срывался в штопор. При достаточной высоте его можно было вывести из штопора, но в том-то все и дело, что высоты уже не было.

При выходе из пике истребитель метров на сто «просаживается». Штопорнул ведущий, а времени и высоты не хватило. Так и ударился о землю на глазах у всех. И ведомый, который шел за ведущим и снаряды уже выпустил, видел происшедшее, но поступил так же и тоже разбился.

Михаил все видел и матерился в бессилии, что ничего сделать не может. Его новый ведущий, старшина Лаптев Иван, вошел в пологое – градусов двадцать – пике, тут же выпустил снаряды и плавненько из пике вышел. Михаил, а за ним и все остальные пилоты осторожно повторили маневр.

На аэродроме сели в подавленном состоянии. Мало того что потеряли лучших летчиков – всем пилотам стало ясно: если самолет имеет такой конструктивный дефект, на нем нельзя штурмовать, а по большому счету – и вести воздушный бой. С врагом в бою ведь не договоришься – погоди, я плавненько на вертикаль выйду.

После посадки угрюмые пилоты поделились впечатлениями:

— А ну их, эти эрэсы! Я их с горизонтали пускать буду, — заявил один пилот.

— И куда они попадут? В белый свет? Нет, так не пойдет. С небольшого угла, да на большой дистанции надо, — возразил другой.

— На этом утюге – только штурмовать. Мотор слабый, а весит на тонну больше Яка.

Все вздохнули. И в самом деле – Як весил 2670 килограммов в полетном виде, то есть с полными баками бензина, масла, воды, с полным боекомплектом. А ЛаГГ-3, почти полностью изготовленный из дельта-древесины, — 3280 килограммов, причем при большем весе он имел более слабый двигатель. Разница существенная.

А у «мессера» – вес меньше, зато двигатель значительно мощнее.

Когда пилоты шли в столовую, один из них приотстал от основной группы и пристроился справа от Михаила.

— Мне еще в запасном авиаполку инструктор говорил о ЛаГГе, что есть у него такая неприятная особенность – в штопор срываться, если резко взять ручку на себя.

Глаза Михаила недобро заблестели:

— Это не особенность, а крупный недостаток. А почему всем нам не сказали?

— Откуда мне знать? Сам знаешь – война. Припишут «неверие в силу советского оружия».

— М-да, верно, — нехотя согласился Михаил.

Случались накладки и похлеще. В шестнадцать часов они вылетали на прикрытие наших бомбардировщиков. По крайней мере, приказ звучал именно так.

Бомбардировщики Пе-2 встретили у передовой и сопроводили до цели. Бомбили немцев у Ржева, а на смену бомберам – наши транспортники летят, бывшие ПС, ныне Ли-2, в девичестве же – «Дуглас С-47».

У истребителей вначале была растерянность. Не предупреждали ведь, да к тому же транспортники среди бела дня – это уже верх неосторожности. А деваться некуда.

Они набрали высоту, поглядывая по сторонам: не подкрадываются ли «худые» за легкой добычей?

Из самолетов Ли-2 посыпались десантники. Воздушное пространство под ними покрылось куполами парашютов. Что они делают? Ведь в боевых условиях высота десантирования обычно не превышает шестисот метров, иначе бойцов раскидает по большой площади далеко друг от друга. Попробуй их потом собери в боевой кулак!