Галоша для дальнего плавания - Наталья Александрова

— Это все только слова!.. — протянула женщина.

— Вся наша жизнь — слова, как говорил один умный человек… А дальше… дальше ты открыла сейф. Не думаю, что твой муж держал его открытым. Думаю, что ты заранее подсмотрела шифр. Или выведала у мужа, пока у вас были хорошие отношения. Сейф тебе понадобился для двух целей: во‑первых, чтобы представить все как ограбление, и во‑вторых — чтобы прихватить левые денежки мужа… ты права — зачем же оставлять их посторонним людям? В общем, муж не подвел: в сейфе оказалось довольно много денег. Представляю, как ты обрадовалась!

— Вот и нет! — Женщина презрительно скривилась. — Судя по его делам, я ожидала найти там гораздо больше…

— Как бы то ни было, первым делом ты сложила в свою сумку деньги, потом — фотографии. Ведь если бы эти снимки попали в руки следствия, ты оказалась бы главной подозреваемой…

— Не я — мы с тобой…

— Допустим. Кстати, вот еще одно доказательство предварительного умысла: ты специально взяла такую большую сумку, чтобы в нее все влезло: и фотографии, и особенно деньги — ты ведь не знала, сколько их будет…

— Чушь! — прошипела вдова. — Просто сейчас в моде большие сумки…

— Пусть так, — легко согласился длинноволосый. — Короче, ты взяла деньги и фотографии и убежала из магазина. И тут у тебя случился первый и единственный прокол: у тебя не завелась машина.

— Черт! — Женщина вскрикнула: ее сигарета догорела до самого фильтра и обожгла пальцы.

— Вот-вот, — длинноволосый усмехнулся. — Думаю, тебя, как и сейчас, подвели нервы. Руки тряслись, ключ не попадал в замок зажигания… Короче, ты перепугалась, выбралась из машины, пробежала еще несколько кварталов, а потом испугалась еще больше — действительно, страшно идти через ночной город с полной сумкой денег и с фотографиями, изобличающими тебя в убийстве… Тогда ты остановилась и позвонила мне. Я, конечно, примчался на выручку, и ты попросила отвезти тебя домой и заодно где-нибудь спрятать на несколько дней твою сумку со всем содержимым, чтобы она не попалась на глаза следователю… Все! Занавес!

Он сделал эффектную паузу и спросил, подняв на женщину свои выразительные глаза:

— Ну что, так все было?

— А хоть бы и так! — Она скривила рот и потянулась за следующей сигаретой. — Хоть бы и так! Ты ничего не докажешь. А вот я могу кое-что доказать…

— Доказать? Что доказать? — На этот раз в голосе мужчины прозвучало настоящее удивление.

— Я легко могу доказать, что Андрея убил ты.

— Что?! — Длинноволосый привстал. — Что ты несешь?

— Очень даже легко! Ты ведь не видел орудие убийства?

— Разумеется, нет! Где я мог его видеть? Я только слышал, что это был подсвечник…

— Вот именно, подсвечник! — Женщина хитро улыбнулась. — А ты помнишь романтический ужин при свечах, который мы с тобой устроили, когда Андрей уезжал по делам в Москву?

— Что?! — Голос длинноволосого вдруг охрип. — Ты хочешь сказать…

— Именно! Я взяла один из тех подсвечников, положила его в полиэтиленовый пакет… так что на орудии убийства — твои отпечатки пальцев, дорогой, а сама я была в перчатках!

— Ну ты и стерва! — выдохнул мужчина.

— Что поделаешь! С волками жить — по-волчьи выть! Не всем же быть святыми, как ты… Впрочем, дорогой, я прекрасно знаю, что от святого у тебя — только внешность, а на самом деле ты бабник и мерзавец каких поискать…

— Раньше, кажется, я тебя устраивал!

— Так то — раньше! С тех пор много воды утекло, и мы с тобой стали другими!

— Короче, чего ты от меня хочешь? — проговорил мужчина холодно и сухо.

— Неужели не понятно? Денег, дорогой! Раз уж ты дал мне ясно понять, что у нас с тобой нет будущего — значит, и общего хозяйства тоже не стоит заводить. Так что принеси-ка мне, дорогой, мою сумку со всем ее содержимым… Где, кстати, ты ее держишь?

— В надежном месте… — проговорил мужчина, переваривая все услышанное. — Кстати, сейчас ее достать оттуда трудно. Я смогу попасть туда только через два дня…

— Вот как, — вдова посмотрела на него подозрительно. — А ты не темнишь, дорогой? Не пытаешься меня надуть? Так вот, на всякий случай — я тебе это очень не советую!

— Я понял, — хмуро проговорил длинноволосый и поднялся из-за стола. — Как только достану сумку — я с тобой свяжусь!..

— Куда же ты, дорогой? — протянула вдова мурлыкающим голосом. — Разве ты со мной не пообедаешь? Между прочим, здесь восхитительная паста с морепродуктами!

— Спасибо, что-то у меня нет аппетита, — ответил мужчина и поспешно покинул ресторан.

Вдова антиквара осталась на месте и помахала официанту: у нее, судя по всему, аппетит был прекрасный.

Шнурок же решил, что оставаться здесь дольше не имеет никакого смысла, все самое интересное уже выяснилось, и вообще, больший интерес для них с Шепелявым представляет теперь не вдова антиквара, а этот длинноволосый красавчик, поскольку именно он где-то спрятал деньги покойного…

Поэтому Шнурок тоже поднялся из-за стола и бесшумно покинул ресторан, как раз вовремя, чтобы заметить машину бывшего любовничка и даже запомнить ее номер.

— Совершенно забросили собаку! — Дядя Вася огорченно чесал Бонни за ухом.

— А? — крикнула я из кухни — котлеты скворчали на сковородке, да еще вытяжка громко шумела, так что слышен был только голос, а слов не разобрать.

— Я говорю — с этой работой собаку бросили на произвол судьбы! — заорал Василий Макарович.

Бонни молчал. От горя у него не было даже сил выть и лаять. И хоть сейчас мы были вместе, Бонни, наученный горьким опытом, знал уже, что мы с дядей Васей снова уйдем. Надолго, возможно, даже навсегда. Нет, все-таки при таких внушительных размерах Бонни слишком чувствительная собака!

Мне было его ужасно жалко, а дядя Вася совершенно раскис. Ох уж эти мужчины! Говорят, что у нас, женщин, вечно глаза на мокром месте, а сами такие сентиментальные… Я перевернула котлеты и потыкала картошку вилкой. Готова, можно сливать!

За едой меня посетили грустные мысли. Не дело это — кормить человека готовыми котлетами и салатом из капусты, наструганным на скорую руку. Дядя Вася — мужчина немолодой, скоро весна, ему витамины нужны и полноценное трехразовое питание. Я уж не говорю про Бонни. Бонни не хочет есть свой сухой корм, он желает чего-нибудь вкусненького, а мне некогда.

После чая Василий Макарович набрал номер своего давнего знакомого, сотрудника ГИБДД, а по старому — ГАИ, горячего финского парня Матти Пустонена. Я не могла даже убрать посуду со стола, потому что Бонни, разнежившись, положил свою лобастую головищу мне на колени и прижался тяжелым боком. Теперь его и подъемным краном не поднимешь!

— Пустонен! — проговорил в трубке голос, печальный, как долгие вечера на одиноком хуторе среди финских болот.