Лила Изуба: Голодные призраки - Филип Гэр

class="p1">А потому не сразу сообразил, что вывалился из неё совсем не у своего родного стеллажа № 431, в 45-м ряду зала AJ, что в подпространстве R.

Вместо бетонного пола под его ногами оказалось нечто скользкое, и от неожиданности он упал. Под руками он ощутил пушистый и мягкий ковер какой-то растительности, совершенно непохожий на привычную ему плесень. В ней ползали маленькие существа, стрекотавшие, улетающие и приземляющиеся вновь.

Маленький Джек встал и машинально отряхнул запачканные штаны. Потом задрал голову.

То, что его окружало, не поддавалось описанию. Однако его мозг, что-то усвоивший из съеденных им книг, подсказал: Джек находился в лесу. А под ногами у него шелестела трава.

Вот только в Библиотеке не имелось ни того, ни другого.

Джек жалобно вскрикнул, и начал выискивать вход в нору.

Её нигде не было.

Обманул! — сообразил Маленький Джек. — Он меня обманул! Специально подстроил так, чтобы я испугался и побежал! И нора давно уже была готова, так сильно похожая на мою!

Он шлепнулся на задницу, изо всех сил проклиная обманщика Ободранного.

Из кустов напротив Джека, на задних лапах выскочил зверек, с рыжей шкуркой и пушистым хвостом. Ростом он был как раз с Джека, а в передних лапках сжимал шишку.

Глаза-бусинки недоверчиво и удивленно уставились на Джека.

Маленький Джек, все ещё выстраивая картины мести Ободранному, замахнулся на зверька своим крюком. Метко брошенная в ответ шишка прилетела ему точно в лоб и опрокинула навзничь.

Интересно, подумал Джек, решив не вставать сразу с травяного ковра, в этом мире есть книги? А если есть, насколько они вкусные? И можно ли вообще их готовить?

***

Посмеиваясь, Ободранный прихватил шахматную доску и направился вдоль стеллажей, намереваясь чуть дальше открыть дверь в один из соседних миров.

А ведь как все здорово вышло, а?

Восстановив в памяти образ удирающего Маленького Джека, с неугасимым ведром в обнимку, Пилат остановился и согнулся в приступе смеха.

С минуту он простоял, опираясь на стеллаж и пытаясь отдышаться.

Как же давно он так не шутил! Маленький проныра даже не заметил разницы между норами!

Ничего, теперь пусть немножко поживет в мире Эйоланда. Не в самом городе, конечно, а в лесу, на одном из участков дальнего Порубежья. Там тоже скоро станет интересно. Да и книги по деревням должны быть.

Продолжая посмеиваться, и представляя, как Маленький Джек ворует у местных жителей книги и пытается их варить, Ободранный подошел к стене, примерился к ней, и, прочитав заклинание, открыл дверь.

Вообще-то, подобное не поощрялось. С другой стороны, владыкой Библиотеки являлся он сам, так почему бы и не позволить себе расслабиться? К тому же открытая дверь, по сути своей, дверью и не была. Скорее, она была окном. Из неё нельзя было войти или выйти. Можно было только смотреть.

Не менее часа Ободранный наслаждался видом на влажный тропический лес, гораздо более древний, нежели Библиотека. И такой же ненастоящий.

Наконец, его ожидание закончилось.

Тихо, словно соткавшись из высокой травы, у двери возник высокий худощавый барс, в набедренной повязке. На Ободранного он глядел без страха и без осуждения. Скорее, вопросительно.

— Привет, сосед, — поздоровался Ободранный. — Ты умеешь играть в шахматы?

Барс кивнул.

— Как насчет партии?

Барс немного подумал.

— Почему бы и нет?

Ободранный составил фигуры на доску.

— Будет немного неудобно. Тебе придется говорить, чем и куда ты будешь ходить, а я буду за тебя переставлять фигурки. Кстати, меня зовут Пилат Изуба. А тебя?

— А меня — Фор Камо.

Барс улыбнулся и присел рядом с дверью, поджав под себя ноги. Длинный пушистый хвост сделал широкое кольцо вокруг. Позади Фора два созданных им дубля — точные копии его самого — заняли охранные позиции. Ещё два дубля находились рядом с хижиной.

Фору нравилась жизнь в лесу, хотя он сильно тосковал по дочери. Понемногу с Таэль они устраивали свой быт. Оказалось, что даже сюда заглядывают интересные гости.

А теперь он познакомился с соседом, и даже может потренироваться в шахматной игре.

Фор не был выдающимся игроком. И, разумеется, проиграл.

Но Ободранный получил от партии искреннее и ни с чем не сравнимое удовольствие.

***

Крохотная квартирка встретила её холодом и тишиной. В нос ударила затхлость и сырость, которой прежде она здесь не замечала.

Лила протиснулась в каморку ванной. Покрытие двери показалось ей шершавым и грубым, а плитка на полу — ледяной.

Она встала напротив зеркала и сбросила с себя одежду. Даже в слабом свете лампы было видно, как её шерсть потеряла привычный блеск, превратившись в матовую.

В неживую.

Ощутив сильный зуд между лопаток, она запрокинула за голову руку и нащупала странные твердые выступы. Будто нечто забралось ей под шкуру и угнездилось там, сочное и тяжелое, налитое кровью и силой.

Спокойно, без суеты, Лила взяла с полки маленькое зеркальце и направила его так, чтобы во втором отражении видеть себя сзади.

От лопаток и почти до самых плеч её шкура вздулась и туго натянулась. Настолько туго, что уже начала лопаться и расходиться краями. Она чувствовала, как что-то ворочается внутри неё, стремясь вырваться наружу и распрямиться.

В её квартире имелось одно маленькое окно. Подойдя к нему, так и не одевшись, она почуяла запах наступающей ночи, вместе с прохладой великого Арсина, несущего свои черные воды к далекому-далекому черному океану.

То, что скрывалось внутри неё, тоже почуяло ночь, и завозилось ещё нетерпеливее.

Зуд в лопатках стал нестерпимым.

Лила передернула плечами, и это нечто с шелестом расправленной ткани вырвалось наружу, заняв, кажется, едва ли не всю комнату.

Зуд прекратился. Пришло буквально физическое облегчение. Словно весь день сидел, скорчившись на полу, и тут, наконец, появилась возможность разогнуться.

Она оперлась руками на подоконник, и провела языком по зубам. Очень и очень острым зубам.

Ощущение ей понравилось.

От удовольствия её когти выскользнули, но не оцарапали, как обычно, пластик. Они смяли его и выдрали из него большой кусок.

Улыбнувшись, она бросила осколки на пол.

Лила уже поняла, где и как проведет эту ночь.

И подумала, что неплохо было бы, вернувшись утром, застать в постели Шима.

Она не станет его есть. Ведь она его любит.

Но хорошенько оттрахать его не помешает.