Смерть в двух экземплярах - Александр Шувалов

– А почему нет?

– Ну да, конечно. А еще дадут «Кадиллак», чтобы было на чем увезти триста пятьдесят килограммов баксов. Какая это у тебя командировка, лошара? Первая, вторая?

– Третья, – ответил Костик.

– А у меня сто двадцать третья! Если ты до сих пор не понял, самое опасное еще впереди.

– Пожалуйста, продолжайте.

– Надо грамотно перевести деньги, чтобы не осталось следов. Это целая операция, чтоб ты знал.

– Следы остаются всегда, сами учили.

– Согласен, но если сделать все по уму, то на поиски этих денег понадобится сумма раз в пять большая. В этом случае никто этим заниматься не будет. Теперь понял, лишенец?

– Почему вы все время обзываетесь? – с какой-то детской обидой спросил он.

– Потому что на твоем месте должен был быть совершенно другой человек. Которому не надо разжевывать. – Я горестно развел руки в стороны. – Костя, я, пожалуй, надену очки. Привык, знаешь ли, видеть того, с кем беседую. Тем более что мы оказались компаньонами.

– Черт с вами!

– Продолжаю. Для того чтобы осуществить такого рода проводки, потребуется потратить много-много денежек. Думаю, никак не меньше тридцати процентов на все про все.

– Серьезно?

– Нет, блин, шучу. Кроме того, после получения «бабок» нам надо затеряться. – Я опять открыл портсигар, взял было крайнюю левую сигарету из отдельно лежавших пяти, но передумал и ухватил крайнюю правую. – Достать надежные документы. У тебя есть такие?

– Пока нет.

– Вот видишь. – Я постучал сигаретой по крышке портсигара. – А еще надо будет все в себе изменить, кроме пола, конечно. Или ты собираешься сменить пол, Костя?

– Не смешно.

– Ну и не смейся. – Я сунул сигарету в рот. – Кстати, ты пришел один?

– Конечно.

– Тогда кто там ходит?

– Где?

– Там. – Я показал рукой налево, а он, резко развернувшись, недоуменно пробормотал:

– Никого не вижу. – И это были последние слова в его жизни.

Костя схватился за щеку, как будто его укусил комар. Повернулся ко мне, попытался поднять пистолет, но обмяк и сполз со скамейки на землю. Я вытащил изо рта похожую на сигарету трубочку и положил назад в портсигар. У меня действительно нет привычки таскать с собой «стволы», но это совсем не означает, что я не имею при себе оружия. Который уже год ношу с собой несколько трубочек со стрелочками, вымазанными ядом растительного происхождения, этакие маленькие духовые ружья. Простое и очень эффективное оружие ближнего боя, рекомендую. Если бы я воспользовался крайней левой, Костя остался бы в живых и через полчасика пришел в себя, а так при вскрытии, если таковое состоится, любой врач безошибочно определит смерть от обширного инфаркта.

Я сорвался с места и со всех ног помчался смотреть, как дела у Грека. Когда Костя сказал, что не стрелял в голову, возникла надежда. Дело в том, что каждая собака в нашей службе знает, что я из принципа не ношу «броников», Грек же без него даже купить газету не выходит, и тоже исключительно из принципа. На наше общее счастье, ни один из нас покойником не был. Учили его, учили, но самую малость все же недоучили. Правильно, получается, сделали, что закрыли программу.

Я подбежал к нему. Толя валялся на боку и тихо шевелил губами.

– Что?! – Я склонился над ним, расстегнул рубаху и принялся осторожно расстегивать лямки бронежилета.

– Как больно-то… – произнес он шепотом, чуть слышно.

– А ты что думал? Помнишь, как со мной было в Швейцарии?

Поднял его на ноги, и мы вдвоем поковыляли к машине.

– Сиди тихо, я сейчас. – И помчался назад.

Костя лежал там, где я его оставил. Покойники, как известно, оживают только в фильмах ужасов. Я аккуратно извлек еле заметную стрелку у него из щеки и не менее аккуратно забросил ее в кусты. Через несколько часов яд из нее выветрится, и она станет абсолютно безопасной. Поднял покойника, взвалил себе на плечи и поспешил к «Орлам».

Вот такой печальный итог получается. Жил да был один толковый паренек по имени Костя, или как там его. Захотел попасть в разведку и оказался там. Совершенно добровольно, между прочим, в нашу службу никого на аркане не тянут. Выучился и стал работать, а в один прекрасный момент вдруг представил себе кучку из тридцати пяти миллионов баксов и решил, что пришло время становиться богатым. Как все просто. Другое обидно, он сразу же поверил, что я тоже решил сыграть на свой карман. Вот тут-то покойничек и дал маху. Я действительно пес, но только не кудрявый пудель, а существо другой породы. И пусть морда у меня седая и лапы в шрамах, зато челюсти по-прежнему крепкие и зубы острые. Так что вцепиться в глотку любому, кто захочет обидеть мою страну или кого пожелает обидеть она, я еще очень даже могу. И поздно мне перекрашиваться в складские крысы, а если честно, то и не хочется.

В крови еще гулял адреналин, поэтому в этот раз я вздернул плиту вверх, как пушинку. Извлек из тайника тубус, а взамен загрузил туда труп Кости. Пусть полежит до поры до времени, как тот Питер Шенеманн более полувека назад. Самое что ни на есть подходящее место для предателя.

После полуночи в холле «Комфорта» народу не было. Почти. Двое азиатов, очень похожих на японцев, мирно беседовали за столиком возле стойки портье, и лениво обжималась в углу молодая парочка, по виду европейцы или американцы. Скорее, последние. Еще какой-то тип с увлечением читал газету в дальнем углу. Короче, тишь и благодать, как в майскую ночь перед грозой.

– Добрый вечер, – на безукоризненном английском поприветствовал меня ночной портье, когда я подошел к стойке и со вздохом облегчения поставил на пол здоровенную сумку.

– Добрый, – вежливо ответил я, хотя вечер давно уже закончился, и наступила ночь.

– Сэр?

– Пожалуйста, ключ от четыреста двадцать третьего.

– Прошу вас.

– Спасибо. Могу я оставить сумку в камере хранения?

– Безусловно.

На этаж вместе со мной поднимался в лифте тот самый читатель, персонаж явно славянского типа. Парень изо всех сил старался не обращать на меня внимания, глядел в сторону и даже что-то насвистывал, дескать, вы сами по себе, а я – от вас очень отдельно, и по своим делам. На этаже наши дороги разошлись, я повернул налево, а он засвистел в другую сторону.

Дверь в мой номер была не заперта. Я повернул ручку и вошел.

– Все тот же медовый аромат. Здравствуйте, Виктор Владимирович.

Сидящий в кресле поднялся и с приятной улыбкой на устах заспешил мне навстречу.

– Мое почтение, Евгений Андреевич, – протянул он руку. – Извините за поздний визит.