Эксперт по уничтожению - Роман Глушков

Мотыльков до сих пор не понимал, каким образом угодил к рефлезианцам в плен, и был очень зол. Во избежание эксцессов его надежно привязали к стулу. И хоть Гавриил непрерывно воздействовал на мозг полковника успокоительными телепатическими волнами, все равно возле пленника стояли наготове Мефодий и Мигель.

Мотыльков держался уверенно и не выказывал ни малейших признаков страха.

– Послушай, папаша, – взгляд полковника был исполнен презрения, но голос оставался невозмутимым, – не морочь мне голову всякой чепухой, а говори, что тебе от меня надо, раз уж убивать не собираешься. Кстати, я тебя раньше нигде не встречал? Больно лицо твое мне знакомо! С головорезом твоим я точно сталкивался. – Мотыльков кивнул в сторону стоящего позади Гавриила Мефодия.

– М-да, – пробормотал Глава Совета. – Не так-то просто оказалось скорректировать ваши воспоминания, уважаемый Сергей Васильевич. Получается, схалтурил я немного… Непорядок! И почему тогда в Староболотинске не обратил на вас внимание?.. Хорошо, уговорили: сейчас вы вспомните все, тем более что скрывать эту часть нашего общего прошлого больше нет нужды.

Гавриил спокойно посмотрел в глаза Мотылькова, игнорируя струящуюся из них ненависть. Полковник хотел было что-то сказать, но Глава Совета посредством телепатии уже открывал ему новую (точнее, не столь хорошо забытую старую) информацию касательно прошлогодних событий. На этот раз заложенные в голову Сергея Васильевича сведения являлись подлинными.

Пытаясь свыкнуться с правдой, полковник угрюмо молчал.

– Не может быть! – проговорил он через минуту. – Как это могло произойти? Не помню я такого… Вернее, нет – помню прекрасно! Но почему раньше не вспоминал? Просто голова кругом идет!..

Гавриил постарался вкратце и доходчиво объяснить полковнику, что случилось тогда в Староболотинске и что с Мотыльковым происходит сейчас. А поскольку Глава Совета делал это посредством телепатии, бедного Сергея Васильевича захлестнул очередной поток обязательной к осмыслению информации.

Мотылькова разрывали изнутри такие противоречия, что он впал в состояние крайней апатии, на время отключившись от действительности и окруживших его рефлезианцев. Обладающий телепатией враг – миротворцы предупреждали, что высшие рефлезианцы способны на такое! – контролировал мысли полковника, и это Сергею Васильевичу очень не нравилось, однако часть сомнений из его головы испарилась бесследно. В прошлом году староболотинский СОБР действительно столкнулся с рефлезианцем, поэтому неудивительно, что ему удалось скрыться. Но почему тогда в личном деле Мотылькова за проваленную операцию красуется благодарность?

Тем же ускоренным телепатическим способом Гавриил поведал полковнику и об этом, и о многом другом…

Мотыльков привыкал к открывающейся перед ним Истине как к отраве – вкушая ее малыми порциями. Если бы не чувство долга, тяготеющее над полковником, процесс вербовки шел бы на порядок быстрее. Ход размышлений Мотылькова постоянно сбивала мысль о том, что он идет против Устава и нарушает Присягу. Мысль эта была настолько живучей, что даже смягчить ее воздействие на сознание нового агента Гавриилу удавалось с большим трудом, не говоря уже о том, чтобы искоренить.

Полковник требовал обстоятельных и честных ответов на все свои вопросы, часто начинал спорить и что-то доказывать Главе Совета. Гавриил терпеливо выслушивал предъявленные ему контраргументы и лишь после этого деликатно указывал, в чем «уважаемый Сергей Васильевич» не прав.

Мефодий поражался, как Гавриилу не надоедает из века в век растолковывать одно и то же очередному кандидату в агенты или исполнители. Какое же стальное терпение надо для этого иметь! Воистину, силы смотрителей кажутся порой неисчерпаемыми!

Но акселерат давным-давно усвоил, что это далеко не так…

Двенадцать часов постоянных вопросов, ответов, споров, раздумий, снова вопросов и так далее утомили Мотылькова сильнее, чем марш-бросок по пересеченной местности. Зато по истечении этих часов он знал все, что должен знать полноценный агент на службе у Совета смотрителей.

Полковник Мотыльков наконец-то под старость лет открыл для себя Истину. Истина убила в нем все сомнения, однако душевного равновесия не добавила. Истина оказалась жестокой, но к жестокостям полковнику было не привыкать.

В завершении их телепатического и словесного общения Гавриил распорядился развязать Мотылькова и, будто бы нарочно сохранив столь эффектный трюк на десерт, телепатически заставил полковника выполнить довольно оригинальный приказ.

Командир регионального отделения СОДИР города Староболотинска, орденоносный полковник Мотыльков подпрыгивал перед рефлезианцами на одной ноге и, пропустив руку под коленом другой, крепко держал себя пальцами за нос. Второй рукой он наносил звучные шлепки по собственной макушке.

Мигель и Мефодий сохраняли серьезность физиономий только благодаря строгому приказу Главы Совета.

– Неужели, Сергей Васильевич, вы думаете, что, обладая такими возможностями, мы бы не сумели захватить Землю за считаные дни? – поинтересовался Гавриил после того, как дал полковнику команду расслабиться. – На кой нам сдался бы тогда этот черный корабль на орбите?.. Судите сами, кто прав – мы или миротворцы. Я полагаюсь на ваш здравый смысл и уверен, что подсказки вам больше не нужны.

Полковник Мотыльков не был молодым и впечатлительным Жаком Бриолем и потому попросил у Гавриила на раздумья еще немного времени.

– Само собой разумеется, Сергей Васильевич, – дал добро Глава Совета, понимая, что свежезавербованный агент нуждается не столько в раздумьях, сколько в обыкновенном отдыхе.

Гавриил дождался, пока Мефодий окончит трапезу и унесет на мойку грязные тарелки, после чего попросил его задержаться. Акселерат давно догадался, что Глава Совета пришел к нему не без причины. В кают-компании они находились совершенно одни, поэтому смотритель мог беседовать с исполнителем в открытую, без помощи телепатии.

– Вас что-то тревожит? – сочувственно поинтересовался Мефодий, усаживаясь напротив босса, мрачного, как сумерки за иллюминатором. – Неприятности с агентом Мотыльковым?

– Да нет, с этим крепышом все в порядке, – отмахнулся Гавриил. – Хотя дело и в Мотылькове тоже.

– И куда вы его теперь пристроите?

– Вернется домой и будет работать дальше.

– Дальше? – изумился Мефодий. – Но как такое возможно? Побывать в плену у рефлезианцев – ладно бы на свободе после такого оставили, не то что на службе!

– А что бы ты предложил?

– Я? – Мефодий замешкался. У него не было причин испытывать к земляку-содировцу симпатий, однако, странное дело, как личность – стойкая и здравомыслящая – Мотыльков начинал ему импонировать. – Ну… пусть бы для начала поработал простым участковым – это если, конечно, оставят в органах, в чем я очень сомневаюсь.

– У нас достаточно агентов в органах, а вот в СОДИР нет еще ни одного, – возразил Гавриил. – Поэтому нам нельзя допустить, чтобы полковника оттуда уволили. У меня уже есть в отношении него конкретные задумки.