Пепел сердца - Инна Бачинская

– Я тебя не звала!

– Ты дверь открыла! А теперь боишься, дверь на ключ…

– Откуда ты знаешь?

Геннадий ухмыльнулся.

– Значит, знаю.

– Проверяешь?

– А хотя бы! Нельзя? А вдруг забыла! Да что ж ты так… Могу извиниться! – Он вдруг упал на колени, обнял Нию, прижался лицом к ее груди.

Ния попыталась вырваться, но Геннадий, все так же ухмыляясь и заглядывая ей в глаза, держал крепко.

Ния закричала отчаянно, отдирая от себя его руки.

– Убирайся из моего дома! Я не хочу тебя видеть! Тебя и твою… – Она с силой толкнула Геннадия коленом; тот разжал руки, и Ния выбежала из кухни.

– Ты! – рявкнул Геннадий ей вслед. – Думаешь, соскочишь? Хрен! Все отдашь, и профессор не поможет! Я же тебя одним пальцем… как куренка! Дура!..

В полдень они встретились на площади, около елки. Вокруг кипела жизнь. Избушки на курьих ножках с кофе и чаем, пони, ослики, кареты, затейники, лотки с товаром, ряженые, хороводы розовых прыгающих зайцев и желтых цыплят с большими красными ногами. Сизый дым от горящих шашлыков; запахи горелого мяса, кофе, конского навоза. Музыка, танцы, визг ребятишек, смех, крики; конкурсы на лучшего певца, чтеца, танцора, прыгуна и канатоходца – канат натянут в метре примерно от земли, чтобы не больно падать. Столпотворение.

– Как ты? – спросил Федор, присматриваясь к ней. – Что-нибудь… с квартирантами? – пошутил.

– Я их выгнала!

– Они ушли?

– Не знаю. Я ушла первая. Можно, я останусь у тебя? Не хочу домой. Противно.

– Что-то случилось? – снова спросил Федор.

– Устала… чуть-чуть. – Добавила лукаво: – Всю ночь не спала.

Федор прижал ее к себе.

– Сегодня первый день нового года, помнишь? – спросила Ния. – Новый год, новая жизнь!

– Помню! А ты помнишь, как мы встречали Новый год на Магистерском? Вместо камина был костер… только мы и два фаната-рыбака у лунок. Я думаю, они нас даже не заметили.

– Помню! Еще лисичка приходила! Маленькая, рыжая, осторожно пробиралась в снегу… Ты сказал, что она ловит мышей. Ты давно там был?

– Была лисичка, точно. Был в августе, три дня. Плавал, полночи сидел у костра, думал…

– Это из-за меня? – спросила Ния, серьезно глядя ему в глаза.

Федор кивнул.

– И что ты надумал? Что я тебе не нужна и от меня нужно держаться подальше?

– Ничего не надумал. Хочешь, пошли туда!

– Прямо сейчас?

– Прямо сейчас. Тропа есть, рыбаки никуда не делись.

– Те самые?

– Те самые. Разведем костер…

– Вернемся? Ты думаешь, можно вернуться?

– Я не знаю, Ния. Я не уверен, что нужно возвращаться. Мы можем начать снова. Ты сама сказала, новая жизнь…

– Начать новую жизнь с озера? – Ния рассмеялась. – Согласна. Пошли!

И они пошли. Через парк, по пешеходному мосту через реку, через заснеженный луг. По узкой тропинке, протоптанной «зимними» рыбаками на белом снежном покрове. Было морозно и очень тихо; снег вбирал в себя далекие звуки города, и они, приглушенные, не растворяясь, пеленой висели в воздухе. Небо после полудня потемнело – из бледно-голубого утреннего стало синим; солнце, постояв у них над головами, стало постепенно смещаться к горизонту, а на западе уже розовела широкая закатная полоса, предвещая мороз и ветер.

Они шли гуськом – тропа вмещала лишь одного. Федор впереди, Ния, стараясь ступать след в след, сзади. Не замерзла? – спрашивал Федор, оборачиваясь, Ния мотала головой – в порядке. И они шли дальше.

Они добрались до озера, когда воздух уже голубел от накативших внезапно сумерек. Озеро пряталось под снегом, его выдавали лишь две черные нахохлившиеся фигуры с удочками. Над лунками висели седые облачка пара. К вечеру заметно похолодало…

…Они стояли на берегу, а перед ними, сколько хватало глаз, тянулись голубовато-розовые заснеженные луга. Небо раскололось надвое: в центре над их головами размыто сходились малиновый закат и густеющая на глазах вечерняя синева.

– Господи, какая красота! – воскликнула Ния. – Такое помнишь… до конца. Как в храме… как молитва!

Федор промолчал.

– Чувствуешь себя ничтожеством, – сказала Ния после паузы. – Почему человек такой слабый?

– Кто-то слабый, кто-то сильный, – отозвался Федор. – Люди разные. Смотри!

Он взял ее за плечи и развернул. Ния вскрикнула: перед ними висел в воздухе далекий сияющий огнями город… как мираж, как сказка, как чудо.

…Они добрались до дому, когда уже упала ночь. Ния едва держалась на ногах. Она поникла; цеплялась за Федора; молчала. Федор пытался приободрить ее, рассказывая всякие смешные истории про студентов; Ния улыбалась, и улыбка ее была похожа на гримасу.

– Я дурак! – с раскаянием сказал Федор. – Не нужно было тащить тебя в такую даль.

– Я счастлива, Федя! Ты не понимаешь… это озеро как… как возрождение!

– Счастливая ты моя! – рассмеялся Федор. – Рядом со мной китайский ресторанчик, хочешь, поужинаем?

– Я сейчас умру! – простонала Ния. – Только домой и лечь. Можешь сделать мне чай с лимоном. У тебя есть лимон?

– Есть, кажется.

– Мы так и не развели костер, – вспомнила Ния.

– Может, вернемся?

Ния рассмеялась…

Федор уложил ее на диван, накрыл пледом и отправился в кухню приготовить чай. Когда он вернулся с чашкой, Ния уже спала. Федор поставил чашку на журнальный столик и уселся в кресло напротив. Сидел и смотрел на спящую Нию. Лицо ее было измученным, под глазами обозначились серые тени. Федор смотрел и смотрел…

«…Я смотрю на тебя, даже больно глазам», как пел когда-то давно один бард…

…Они долго спали; потом долго готовили завтрак; потом долго сидели за столом. Потом пошли на площадь, побродили среди толпы, заряжаясь ее энергетикой; купили кофе и два пряника в виде зайца в кондитерском киоске от «Шоколадной мастерской»…

Короткий зимний день подходил к концу, когда они добрались до дома Нии. В окнах гостиной горел свет. «Квартиранты» были дома. Ния чертыхнулась. Она не ожидала, что подруга детства и ее бойфренд съедут, но в глубине души тем не менее надеялась на чудо. Чуда не произошло, нечистая парочка все еще находилась в ее доме.

– До завтра? – Она прижалась губами к щеке Федора.

– Мне с тобой?

– Не нужно, Федя. Я сразу уйду к себе. Не хочу их видеть. Приезжай завтракать, я что-нибудь приготовлю… хочешь?