Легенда о свободе. Крылья - Анна Виор

– Странно. – Хал потер подбородок, поросший щетиной. – Ты стал вызволять рабов? И брать в ученики Одаренных? Или хочешь отвести его к Мастерам Силы? На награду надеешься?

– Ну не бросать же мне его здесь, – пожал плечами Наэль. – Город Семи Огней – родина всех Одаренных.

– И то правда. Надеюсь, не ты устроил ему побег?

– Нет, не я. Я лишь немного его прикрыл, и когда ты его увидишь, сразу поймешь почему.

– Скажи сейчас! Ты же знаешь, я не отличаюсь терпением!

Гани усмехнулся – что правда, то правда.

– Мальчишка внешностью больше похож на тарийца, чем ты или я!

Седдик хохотнул:

– Ты, Гани, – междуморец! Седые волосы при черных глазах выдают твое происхождение так же ясно, как если бы у тебя на лбу было написано название города, в которым ты родился!

– Они не седые! Совершенно не седые! У тебя седины больше, чем у меня!

– Ладно… ладно, ты знаешь, о чем я! Так, значит, тариец? В арайском рабстве? Не думал, что эти дикари так обнаглели!

Седдик помолчал, обдумывая услышанное. Он не был недалеким, как большинство знакомых Гани людей, наделенных большой физической силой, даже наоборот, обладал острым пытливым умом, поэтому и стал командиром пограничной заставы.

– А эти к’Хаиль? Ты, Гани, всегда отличался умением извлечь выгоду из любой ситуации. Это ж надо, в такое время, и умудриться не просто добраться до границы, а доехать с комфортом в окружении дам и слуг! И за их счет, конечно?

– А как же! – хмыкнул Наэль. – Кстати, Седдик, попрошу тебя еще об одной услуге.

– Что? Хочешь еще кого-то перетянуть через границу? Парочку хорошеньких рабынь, которые скрашивали долгие ночи путешествия? Понимаю! До Города Огней еще не близкий путь. А на дворе осень, чем севернее, тем холоднее ночи…

– Нет, не парочку рабынь. А где-то с сотню, в том числе и рабов. Ну и еще одну к’Хаиль в придачу.

Седдик расхохотался так, что стены башни задрожали:

– Гани Наэль! Он, видишь ли, не желает путешествовать по Тарии в одиночку – ему подавай целый караван! Ох, и изнежился ты в Аре! Что, возомнил себя к’Хаэлем? Небось приедешь в столицу и будешь требовать себе рабов в собственность?

Наэль усмехнулся:

– Ты не поверишь, Седдик, но если б я захотел, то имел бы уже и рабов и имение, правда, в Аре. Но цену нужно было за это уплатить непомерную.

– Какую же? – заинтересовался Седдик.

Гани склонился над столом и сказал доверительно:

– Жениться! Вот какую!

Мастер Седдик захохотал еще громче. Наверное, лавина все-таки сойдет…

– Ты знаешь, кто такая к’Хаиль Фенэ? – спросил Гани, когда гром утих.

– Нет.

– Так вот, она – одна из восьми заводчиков эффов, держательница зеленых ошейников. И она мечтает переселиться в Тарию. И еще – два ее живых эффа здесь неподалеку – на арайской заставе. Как ты думаешь, Седдик, захочет ли Совет познакомиться с ней?

Хал Седдик задумался, почесывая свой выступающий вперед квадратный подбородок.

– Вторая к’Хаиль – Кох-То, это просто арайская благородная клуша, – продолжал Гани. – Ее можешь не пропускать, а вот Фенэ…

– В твоих словах есть смысл, Мастер Наэль. Но ты же не думаешь, что я пропущу рабов через границу?

– Отчего же? Ведь раньше благородные беспрепятственно путешествовали из Ары в Тарию со своими рабами. А дама – это тебе не бродячий Мастер Музыкант, который может обойтись и без комфорта.

– То – раньше, – Седдик обратил на него задумчивый взгляд, – тогда благородные были просто гостями. А эта к’Хаиль если пройдет, то назад до окончания войны уже не вернется. Хочет стать тарийкой, говоришь? Пусть становится! Только рабов у тарийцев нет! А когда война эта закончится – то не будет их и у арайцев!

Наэль пожал плечами:

– Что ж, я передам ей твои слова. Как я понял, чтобы пройти, ей нужно освободить всех рабов, путешествующих с ней? И ты откроешь врата перед всеми, в том числе и бывшими рабами, которые пожелают пройти?

– Да! – ответил Седдик на оба вопроса сразу. – И еще. Ты говоришь, она оставила эффов на границе?

Гани кивнул.

– Пусть напишет своей рукой письмо смотрителю, чтобы он подчинился нашим приказам, когда мы придем этих эффов вызволять. И чтоб эти его твари по отношению к нам были не опаснее овечки!

Наэль не знал, как отреагирует на эти требования Фенэ, но это ее дело, а он свою миссию уже выполнил.

Они сидели в башне почти до вечера, попивая пиво и вспоминая молодость в Пятилистнике. Когда солнце стало скрываться за западными пиками Сиодар, Мастер Наэль вышел из боковой калитки пограничной стены и увидел, что караван уже разбил лагерь вдоль дороги. Среди шатров горели походные костры, и доносились запахи готовящегося ужина. Наэль отправился прямиком к шатру Фенэ.

Ого

Ого размашисто шагал по лагерю, пришедшему в движение с самого утра. Он изловчился и ущипнул за мягкое место пробегающую мимо хорошенькую девушку, та пискнула, отскочила и побежала дальше – рабыня Кох-То, – девушка Фенэ убегала бы в два раза быстрее, зная, что ей хорошо может достаться от госпожи за внимание к ней Ого. Конечно, к’Хаиль и на него может рассердиться не на шутку, но как можно удержаться и не задеть такую красотку? Его золотая мамочка – Инал всегда говорила, что женщины не доведут его до добра. Конечно, она была права; кутийская мама всегда права!

Ого не понимал, что происходит, хотя обычно был в курсе событий и узнавал обо всем раньше других. Люди Фенэ и люди Кох-То, успевшие перемешаться между собой во время долгого путешествия и начавшие вместе ставить шатры и располагаться на отдых, вместе петь у походных костров по вечерам и хлебать кашу из котелков, теперь стали суетливо разделяться, отгоняя каждый в свою сторону повозки и переходя в свой лагерь, собрав пожитки. Кох-То тоже вечером поспешно покинула обиталище его к’Хаиль, и на другой стороне дороги в мгновение ока вырос ее желтый шатер, куда она и переехала вместе с несчетным множеством сундуков.

Может, Кох-То и Фенэ рассорились? Похоже на то. Кох-То шипела на хозяйку, как гусыня на кошку. А Фенэ была какой-то грустной и задумчивой. В Тарию их не пускали; скорее всего, еще до вечера они повернут назад. Но, похоже, Рохо (Ого до сих пор про себя частенько называл его так) все-таки выберется – Наэль договорился и о себе и о нем. За друга Ого был рад. А за себя – не очень. Но что ж поделаешь, просто он слишком размечтался, глядя на Вирда. Вирд всегда был особенным, даже в рабстве, когда его все называли Рохо. «Слишком умный для раба», – частенько шутя говорила про него золотая мамочка Ого. Еще она шутила, что Рохо украли у благородных и продали на рынке рабов. Сегодня это не казалось Ого шуткой: скорее всего, так оно и было, иначе откуда в нем все это…