Мой грешный пират - Рона Шерон

– Тебе было шестнадцать, а Джельсомине – шесть? – спросила Аланис. Эрос мрачно кивнул. – Как вы оказались в Алжире?

– Старым как мир способом. Нашу генуэзскую галеру захватили алжирские корсары. Меня бросили в Баньо, темницу, где держали невольников. Джельсомину продали для работы на кухне в богатую семью. Но я убедил одного из раисов, что применение моих сил на строительстве укреплений для защиты от испанских пушек было плохим использованием ресурсов. Мой потенциал разрушителя превосходил терпимость к кирпичам. – Эрос невесело улыбнулся. – Таофик оценил ситуацию. Он точно знал, как развить во мне это полезное свойство. Потом я встретил Сану. Отыскал сестру и поручил ее заботам старой женщины. Остальное ты знаешь. Благородный миланский принц стал никчемной скотиной, лишенной каких бы то ни было человеческих качеств.

Повторенные им ее слова заставили Аланис поморщиться.

– Ты не лишен человеческих качеств.

Наполовину он был безжалостным змеем, единственным из оставшихся в живых наследников, наполовину – потерпевшим крушение принцем, снедаемым ностальгией.

– Я делал для Таофика ужасные вещи, от которых у тебя волосы встали бы дыбом.

Их взгляды встретились.

– Почему ты не вернулся? – спросила она тихо.

– Не вернулся? – усмехнулся Эрос. – Куда?

– Ты должен править Миланом. Заяви о своих правах императору Священной Римской империи.

– Не будь наивной, Аланис. Иосиф не отдаст мне Милан по моему требованию. За него борется весь мир. Да и с чего ты решила, что мне нужен Милан?

Аланис нахмурилась. В этой истории чего-то не хватало. Эрос рассказал ей не все.

– Что случилось с твоей матерью? – спросила она.

– Ты, как всегда, проницательна. – Эрос горько улыбнулся. – Моя мать… – он произнес это слово, как проклятие, – была любовницей Карло. Отец не доверял своему брату, уверенный, что предатель мечтает занять его место. О Новой лиге было известно лишь нам с матерью. Она предала своего мужа и сына, чтобы расчистить путь к трону принца для своего любовника.

– Как ты об этом узнал? – спросила Аланис. – Что произошло?

– Мой отец был гордым человеком, – ответил Эрос. – Когда нас держали в Баньо и стало ясно, что живыми мы оттуда не выйдем, он не пытался просить испанцев сохранить нам жизнь, но попросил брата позаботиться о своей жене и дочери. Карло рассмеялся и сказал, что моя мать ждет его в его покоях, чтобы отпраздновать общий успех. Я, конечно, не поверил его словам. Пошел проверить. Она была там. Заперлась и не открывала дверь даже моей шестилетней сестре, которая, рыдая, умоляла впустить ее к матери.

– Видимо, твой отец сделал что-то такое, что заставило ее возненавидеть его, – предположила Аланис в шоке.

– Ты не понимаешь! – прорычал Эрос. – Моя мать приговорила к смерти меня! – Он ударил кулаком себя в грудь. – Не только отца, но и меня, потому что я был его наследником! Следующим по очереди! В Италии узурпатор избавляется от страха мести, уничтожая всю линию принцев, правивших страной прежде. Когда моя мать замышляла с Карло план свержения моего отца, она подписывала мой смертный приговор и знала это! Что это за мать, которая обрекает сына на гибель? – Он вздохнул. – Я был сыном своей матери, Аланис. Я обожал ее. Она значила для меня все, даже больше, чем отец, – признался он. Ошеломленная, Аланис поднесла его руку к губам и поцеловала.

– Что стало с ней?

– Не знаю и не хочу знать, – ответил Эрос ледяным тоном.

– Кто еще знает правду о тебе? Саллах? Джованни? – спросила Аланис.

– Только ты.

– А твоя сестра?

– Она думает, что матери нет в живых.

Аланис обняла его.

– Ты больше не одинок, – прошептала она.

Солнечный свет заливал кровать. Аланис открыла глаза и взглянула на Эроса. Ее пират. Ее возлюбленный. Ее друг. Осторожно высвободившись из его объятий, Аланис решила принять ванну и одеться.

После ванны подошла к зеркалу и придирчиво оглядела себя. Месяца через три-четыре живот ее округлится. Как отреагирует Эрос, когда узнает, что у нее будет ребенок? Надо с кем-то поделиться, посоветоваться, как поступить.

Минуту спустя Аланис постучалась в дверь Саллаха и Назрин.

– Прошу прощения, мне надо с тобой поговорить.

– Саллах проспит до обеда. А я могу прийти в павильон выпить с тобой чаю.

– Буду тебя ждать, – улыбнулась Аланис. Назрин нахмурилась.

– Что-то случилось, дорогая?

– Я сегодня не поеду с вами домой.

– Так и знала! Бесстыжий распутник! Дал волю рукам? Но мы это так не оставим. Саллах!

Аланис схватила ее за руку.

– Пожалуйста, не буди Саллаха. Мне нужно поговорить с тобой с глазу на глаз.

– Конечно, дорогая, – согласилась Назрин. Вскоре они встретились в павильоне.

– Твоя мечта сбылась? Моя старшая, Сара, после первой брачной ночи выглядела не самым лучшим образом.

Аланис тихо рассмеялась. Ее щеки пылали, глаза сияли, как аквамарины.

– Можешь не отвечать, – вздохнула Назрин, – по глазам вижу, что сбылась. Но не знаю, хорошо это или плохо.

– Почему?

– Потому что ты любишь его, – ответила Назрин. – А Эль-Амар бросает каждую женщину, с которой переспал.

Признание Эроса, что никогда не любил, больше не служило Аланис утешением. «Когда любит, он не желает, когда желает – не может любить», – пробормотала она. Он не мог любить и желать одну и ту же женщину. Предательство матери напугало его до смерти. Он потерял семью, дом, мечты и идеалы, свободу носить свое имя и более всего – веру в женщин. В его глазах женщины были либо чистыми, как его сестра, которую он любил, либо распутными, как те, кого он желал. Вопрос состоял в том, кем была для него она.

– Как предотвратить зачатие? – спросила Аланис.

– В твоем возрасте знать это не полагается. Нужно прежде родить выводок здоровых детей. Здоровый дьявол, которого ты обожаешь, сам должен был об этом позаботиться. Пусть Саллах поговорит с ним. Он может взять на себя роль твоего деда.

Аланис покачала головой:

– Ему не нужна жена. Не нужны дети. Я не стану для него обузой.

– Тогда ты должна уехать с нами домой.

– Нет.

– Ты не можешь жить с ним как наложница.

– Что мне делать? Бросить его? Я не могу. Я его люблю. Он самый лучший на свете, а вчерашняя ночь… – Она не позволит себе плакать. Она сама заварила эту кашу и сама будет ее расхлебывать. – Он просил меня довериться ему, что я и собираюсь сделать, но должна при этом помнить и о собственной ответственности. Я не произведу на свет ребенка без отца, чтобы обречь на жизнь, полную насмешек. Если я буду предохраняться, то, когда вернусь домой, у меня останется надежда на нормальное будущее. Ты научишь меня этим женским премудростям?