Игра без правил - Энтони Гальяно

— Привет, Сидни, — сказал я. — Не говори, что не помнишь меня.

Он захлопнул книгу приглашенных жестом, каким проповедник после мессы закрывает Библию.

— Будь я проклят! Вы только посмотрите, кто пришел! Ты где пропадал, сушеное бремя белого человека? Я думал, Господь призвал тебя. Либо он, либо дьявол, одно из двух! Последний раз мы виделись, когда играли в пул[18] в той ночной забегаловке за библиотекой, помнишь?

— Помню. У тебя тогда украли парик.

— Беда с этим захолустным городишкой, Джеки, — посетовал он. — Снимешь на минутку волосы, как их тут же сопрут.

— Да, нравы изменились, — признал я. — Кстати, Вивиан здесь?

— Думаю, да.

— Можно войти?

— Думаю, нет.

— Почему?

— Прикид у тебя неподходящий. Если впущу тебя, придется и бомжей впускать.

— Ситуация чрезвычайная, — сказал я. — Слушай, один разок, только сегодня. Мне на десять минут.

— Что случилось?

— Ее ищет один нехороший человек.

Сидни внимательно посмотрел на меня. Должно быть, он почувствовал мое отчаяние, потому что велел помощнику меня пропустить.

— Ты, наверное, как-то проскочил. Лично я ни хрена не видел.

— Точно, я зашел с черного хода.

— В таком виде — не иначе.

Вышибала приподнял канатик с бронзовой стойки и, пропустив меня, повесил на место.

— Он же не в том прикиде, — сказал он.

— Заткнись, — ответил Сидни.

— Слушай, Сидни, а ты юридическую школу-то закончил? — спросил я.

— Закончил, конечно.

Он похлопал меня по спине.

— И экзамен на адвоката сдал — с первого раза. Уже записался на несколько собеседований в следующем месяце.

— В суде до тебя еще недозрели, — сообщил я.

— Братан, до меня и здесь недозрели, пока я не пришел. Не волнуйся, днем я одеваюсь по-другому.

Я придвинулся к Сидни, чтобы никто не услышал наш разговор. Ему пришлось наклониться.

— Хочу попросить еще об одном одолжении, — прошептал я.

— Что нужно?

— Меня преследует один парень. Высокий, почти как ты, лысый, рыжие усы, накачан анаболиками. В черной коже. Вид сумасшедший. Если не сможешь не впустить его, хотя бы задержи.

— В чем проблема?

— Не спрашивай. Не скажу.

— Понял. Проходи.

Я миновал двойные стеклянные двери, обильно украшенные бронзой, и в глаза ударил свет, как предвестник неприятных приключений. В баре люди стояли рядами, и три бармена в белых рубашках с розовыми галстуками-бабочками скользили между ними, как фигуристы. Сигаретный дым висел настолько плотным облаком, что потолок казался ниже, чем на самом деле. Воздух пропитался запахом духов и пота, женские тела были прикрыты лишь в той мере, чтобы не подавать повода для ареста. В «Угольках» играли прелюдию к оргии.

Я прошел налево через распахнутые настежь прозрачные двери и оказался перед танцплощадкой, уже заполненной людьми. Подавив приступ клаустрофобии, я начал боком пробираться сквозь толпу, извиваясь, как ползущий по грязи угорь. Если я хочу отыскать Вивиан в таком месте, как «Угольки», нужно смотреть сверху. Я протискивался к ступеням на балкон, понимая, что скоро нагрянет Уильямс.

Возможно, кто-то считает, что при нашем уровне развития технологии давно придумали замену дискотечному шару — гигантской, состоящей из множества зеркал серебряной сфере, которая вращается над танцплощадкой, как миниатюрное солнце. Ничего подобного. Динамики вибрировали, в полутьме зал выглядел словно фреска, изображающая беспорядочное сплетение рук и ног, а наверху медленно крутился шар, бросая на толпу полосы золотисто-голубого света. Воздух был такой холодный, что запах марихуаны почти не чувствовался. Только легчайший аромат парил в воздухе, сладкий и желанный, как красноглазый джин, готовый удовлетворить любую прихоть.

Вышибала рядом с лестницей узнал меня и пропустил в VIP-отделение, хотя мой наряд явно его не впечатлил. Наверху было десять столиков, из них занятыми оказались только шесть. Никто не обратил на меня ни малейшего внимания, пока я шел к балкону, нависающему, как утес, над танцплощадкой. Поглощенный поиском Вивиан, я стоял и разглядывал толпу, когда вдруг узнал человека, сидящего у перил ко мне спиной. Я подошел и хлопнул его по плечу. Это был Ник.

Он спокойно обернулся, но, увидев, кто перед ним, дернулся, сплюнул кусочек льда и закашлялся. Я уселся рядом с ним и подождал, пока он справится с кашлем.

— Где сестра? — спросил я.

Ник подскочил как ужаленный, но я схватил его и усадил на место. Он повел плечами.

— Джек! Господи! Мы думали, ты погиб! — громким шепотом проговорил он.

— Чуть не погиб, но посмотри-ка: Джек вернулся и спрашивает, почему Уильямс пытался убить меня, пока я делал грязную работу за твоего папашу. Интересно выслушать твою версию.

Ник нервно затянулся сигаретой и наклонился ко мне.

— Дела плохи, Джек. У нас большие проблемы. Уильямс свихнулся. Я боюсь, он нас всех поубивает. Ты же заешь, он просто животное.

— А где Большой Папочка? Дома?

— Нет, ему пришлось уехать. Он не мог там оставаться.

— Почему?

Ник бросил взгляд на толпу.

— У отца неприятности, — крикнул он. — Большие неприятности. Я не знаю, где он, и, честно говоря, не очень хочу знать.

— Сюда идет Уильямс, — сообщил я. — Времени почти нет. Лучше расскажи побыстрее все, что знаешь, пока я не вышел из себя и не застрелил кого-нибудь по ошибке.

— Уильямс идет сюда? У тебя есть пистолет?

Я приподнял рубашку, и он увидел рукоять пистолета, который дал мне Космонавт.

— Конечно. А у кого нет? А теперь расскажи, что за проблемы у полковника. Учти, я повторять не буду.

Ник оглянулся, как загнанный зверь, не знающий, куда бежать.

— Джек, пожалуйста… Ради бога, давай заберем сестру и уйдем отсюда. Потом я все расскажу. Честное слово!

— Где она?

— Внизу, танцует.

Ник шагнул к перилам, но с опаской, словно боялся, что я столкну его вниз. Он снял очки и протер стекла носовым платкам. Надел их, огляделся и указал куда-то вниз. Даже в полутьме было видно, что он напуган и к тому же бледен, как человек, который много лет проработал в подвальном помещении.

— Видишь ее? Вон, в черном платье. Она танцует с девушкой.

Проследив направление, я наткнулся взглядом на Вивиан. Да, она танцевала, и это зрелище меня загипнотизировало. В приличной школе таким танцам не учат. Я почувствовал, что краснею. Несколько секунд я наблюдал за ней, завороженный ее пластикой. Казалось, музыка расплавила ее скелет. Потом они с девушкой поцеловались.