📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгВоенные"Сатурн" почти не виден - Василий Ардаматский

"Сатурн" почти не виден - Василий Ардаматский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 36 37 38 39 40 41 42 43 44 ... 160
Перейти на страницу:

Сейчас, сидя в вестибюле в гестапо, Кравцов старался как можно спокойнее обдумать свое положение.

Вдруг дежурного точно пружина подбросила. Вытянувшись в струну, он поедал глазами вошедшего с улицы высокого мужчину в длинном кожаном пальто с запорошенным снегом воротником. Это был Клейнер.

Кравцов тоже вскочил, умышленно неловко и шумно. Клейнер, на ходу стряхивая снег с воротника, безразлично взглянул на Кравцова, прошел мимо, тяжело поднялся по первому пролету лестницы и исчез за ее поворотом. Дежурный насмешливо смотрел на стоящего руки по швам Кравцова.

«Вот в чем дело, — обрадованно думал Кравцов, снова садясь на диван, — я приперся, когда Клейнера еще не было, а без него просто никто не знал, что со мной делать».

И действительно, минут через десять пришел уже знакомый ему гестаповец Циммер. Он издали рукой позвал Кравцова, сказав дежурному: «Это ко мне».

Они зашли в маленький кабинет, в котором стояли простецкий стол без тумб и два венских стула. Один из стульев был связан проволокой. Словом, ясно было, что Циммер — птица некрупная. Он, наверное, догадался, что думает Кравцов, видя его кабинет, вдруг надулся, как индюк, и начал корчить из себя большого начальника.

— Что же мне, Коноплев, делать с вами? — процедил он сквозь зубы.

Между прочим, он действительно не знал, что ему делать с Кравцовым. Клейнер вызвал его и сказал: «Займитесь этим человеком», — а что это значит, не пояснил. Телеграмму в Смоленск Циммер послал только сейчас, потому что вчера целый день Клейнеру было некогда и нельзя было получить у него визу, а без визы отдел связи телеграмму не принимал. В общем, все показывают свою власть, всем некогда, а он, Циммер, должен придумывать, чем заниматься с этим русским.

Циммер был случайным человеком в гестапо. Чтобы спасти от фронта, его устроил туда дядя, известный в Германии писатель, обласканный самим Гитлером за книгу, воспевающую могущество нации. Циммер обиженно думал, что дядя мог бы позаботиться и о звании для своего племянничка. А то вот еле-еле дали ему унтерштурмфюрера и держат на самой грязной работе. Это просто проклятье, как ему не везет. Раньше тот же дядя устроил его в Гейдельбергский университет. Попал он на факультет славяноведения, где ежегодно был недобор студентов. Выучил тяжкий, как свинец, русский язык. Другие со знанием этого языка занимают теперь большие посты, а ему приходится возиться со всякими типами вроде вот этого Коноплева… Тем не менее Циммер старался. Ему чертовски хотелось показать всем выскочкам, что он не лыком шит. Кто знает, кто ведает, а вдруг этот Коноплев окажется его золотой находкой? Недаром же им заинтересовался сам Клейнер…

— Ну что же вы хотите сказать мне, Коноплев? — важно спросил Циммер, заглянув в чернильницу.

Кравцов понимал, что гестаповец не знает, что с ним делать, и решил ему помочь.

— Поручите мне какую-нибудь работу, чисто техническую, просто, чтоб я не бездельничал, — почтительно попросил Кравцов.

Циммер решительно выдвинул единственный ящик стола и достал из него какую-то бумагу.

— Вот мы получили на днях заявление без подписи, — сказал он. — Клейнер поручил мне разобраться, а я что-то ничего тут не пойму. Прочтите, пожалуйста.

Кравцов начал читать удивительнейший по своей гнусности документ:

«Заявление

В немецкое жандармское управление города — гестапо

от непримиримого врага коммунизма и его жертвы, в прошлом верного слуги монархии

Желая верноподданно содействовать беспощадной расправе не только над иродами-коммунистами, но и над всеми их прислужниками, нижайше доношу о нижеследующем:

1. Обратите ваше внимание и упрячьте в тюрьму Ганушкину Марию Филатовну, проживающую по Успенскому переулку в доме номер шесть. Находясь в летах и состоя на большевистской пенсии, эта особа дни и ночи общественно действовала при детском саде, что на Пролетарской улице, и тем самым содействовала коммунистам в отлучении детей от родителей и Церкви и вдобавок обучала их гнусным песням.

2. Семенихин Павел Ильич, проживающий по 3-й Первомайской, д. 24. С утра до ночи ходил этот тип по домам, брал за горло агитациями про коммунизм и под смерть требовал с людей деньги для коммунистов…»

Кравцов усмехнулся: «Да, трудновато, конечно, немцам разобраться, о ком тут идет речь».

— Вам что-нибудь понятно? — спросил Циммер.

— По-моему, он ненормальный, — сказал Кравцов. — Старуха-пенсионерка, работающая с детьми; мелкий чиновник по страхованию жизни — разве это опасность для великой Германии и ее армии? Посмотрим, что дальше.

«3. Стародубцев Егор Ильич, проживающий по Кирпичной улице, д. 17. По заданию коммунистов он калечил природу, случал яблоню с грушей, вишню с рябиной и так далее. За эту темную деятельность коммунисты дали ему звание мичуринца и освободили его от всех налогов при наличии у него большого плодово-ягодного сада…»

— Бывает же так! — рассмеялся Кравцов. — До чего же земля тесна! Он тут пишет про человека, у которого я живу. Это же смешно. Нашла, как говорят у нас, коса на камень. Мой-то хозяин — полный псих, а этот сумасшедший про него как раз и пишет, что он пособник коммунистов. Ну и дела! — Кравцов небрежно бросил донос на стол.

— Я тоже думал, что тут что-то нелепое, — важно сказал Циммер, беря в руки заявление. — Но что мне с ним делать? Эта бумага взята на контроль, и надо официально отвечать, что по ней сделано.

— Знаете что? Для того чтобы вы могли ответить обоснованно, давайте я в течение дня сбегаю по всем указанным здесь адресам и проверю, что это за люди. К вечеру я представлю вам официальную справку.

Циммер колебался.

— А как же вы объясните свое появление, почему вы занимаетесь этим заявлением?

— Если что, я даю ваш телефон: мол, пожалуйста, проверьте, я имею поручение. Вы сходите сейчас к Клейнеру и согласуйте с ним это.

Циммер ушел и через несколько минут вернулся.

— Начальник занят, но его адъютант говорит, что это можно сделать. Только адреса вы выпишите, заявление должно остаться у меня.

Кравцов выписывал адреса и вдруг в самом конце заявления обнаружил оплошность анонима, которая могла помочь его отыскать. Он писал: «Из окна своего вижу православный собор, его святые врата, и дума моя рвется с мольбою к Богу, чтобы он вместе с вами покарал коммунистов, погубивших Россию…»

Кравцов мгновенно принял решение.

…Он вышел на небольшую площадь, где находился православный собор. Остановившись возле его ворот, смотрел, где может быть то окно, через которое доносчик смотрит на храм и его святые врата. Прямо против церкви стоял старый приземистый каменный дом с подслеповатыми окнами. «Одно из этих окон его», — с уверенностью решил Кравцов и направился к дому.

Войдя в дом через боковое крыльцо, Кравцов очутился в темном, пахнущем уборной коридоре. Приглядевшись, он увидел дверь и решительно в нее постучал. Никто не ответил. Кравцов толкнул дверь и вошел в комнату. У стола сидели две женщины. Они испуганно смотрели на него.

1 ... 36 37 38 39 40 41 42 43 44 ... 160
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?