Сыщик для феи - Владимир Свержин

– А решетку он выбить может? – поинтересовался я, прикидывая резонность замечания насчет точного знания зубастым похитителем принцесс единственно возможного места посадки.

– Железную решетку? – переспросил Егорьевич. – Отчего ж, конечно, может. Ежели, скажем, головой в нее треснуться. Да только по уму не стал бы он этого делать. И не делал вовсе. Ты, Делли, небось видела под окном следок, точь-в-точь по траве бревно волокли?

– Был такой следок, – согласилась фея.

– Так это тварюга хвостом своим размахивала, чтоб по окну бабахнуть.

– Понятно, – проговорил я. – А потом он вставил башку в церемониальную залу…

– А вот шиш тебе! Не мог он ее туда вставить.

– Это почему же? – Все вместе мы уставились на драконьего ловчего, переживающего звездный час.

– А вы сами судите. – Он внезапно вытащил из ножен длинный кинжал, оказавшийся с одной стороны остро заточенным, с другой – поделенным на вершковые риски. – Во как коготь в землю вошел! Вершков, почитай, на шесть. А земля твердая, утоптанная. И протащило его при этом аж семь саженей! Сам борозды измерял. Стало быть, весу в нем берковцев[7]под сто будет. По отвалу видно, что коготь при том загнут вполовину, а не полумесяцем. И изнутри угловатый. А это значит – дракон явно не тюрбанский. У того когти полумесяцем, и не как у этого, а внутри плоские. А полетел он, говоришь, в Тюрбанию? Хм. Экий хитрован! Так вот, думал я, думал, какой же злой ящер здесь подебоширил. Чайнаусский вроде бы и подходит, и шея у него длиннющая, и рогатой диадемы на башке нет, да только тамошние драконы к нам не летают. А кроме того, у этого дракона ноги в раскоряку, а у чайнаусских ровнехонько. Когда по земле шествуют, так и кажется, что семенят.

– Да не томи ты! – возмутилась Делли. – Ежели знаешь породу, что ж байками-то потчуешь?

– А ты, милая, не торопи, – насупился высокий специалист, получивший наконец возможность блеснуть знаниями перед заинтересованной аудиторией. – Одинец-то небось мужик дотошный. Ему все досконально знать надо, что да почему, а не просто так – нате вам с кисточкой. Я так себе разумею, – он повертел глиняную драконью лапу и со стуком поставил ее обратно на столешницу, – это был либо молодой гуральский дракон, либо уже зрелый стрессильванец. Скорее первое.

– А это по чему видно? – уточнил я.

– Диадему на драконьей голове небось зрел? – усмехнулся Егорьевич.

– M-м… доводилось, – почти не соврал я, вспоминая картинки в детских сказках.

– Так вот, – удовлетворенно кивнул прожженный эксперт по драконам, – у стрессильванцев она из двух разъятых частей состоит. В полете уши закрывает, а расправляется только на земле. А у гуральца, стало быть, диадема, как воротник.

– Ну и что с того? – не понимая, к чему клонит собеседник, спросил я.

– Коли ты на окно снаружи поглядел бы, то не спрашивал. Там на камнях царапины – в аккурат рога на драконьей короне. Стало быть, монстр сложить их не мог. А раз сложить не мог, то башку втиснуть вовнутрь тоже никакой возможности не имел. Уразумел, следознавец? – Громобой Егорьевич торжествующе поглядел на гостей, любуясь произведенным эффектом. – То-то же!

Что и говорить, «то-то же» было весьма основательное, (единственная мало-мальски понятная вещь во всей этой, черт побери, сказочной истории превращалась в абсурдную загадку. Пролетающий мимо дракон, наглотавшись обезболивающего, притормаживает, чтобы посмотреть на церемонию бракосочетания их высочеств. В момент его посадки случается перебой в подаче, как бы это выразиться, света местными осветительными приборами, и принцесса исчезает, точно изображение в выключенном телевизоре. Кто-нибудь что-нибудь понимает?! Лично я – нет. Судя по взглядам, бросаемым на меня Вадимом и нашей очаровательной соратницей, они явно ждали от руководителя следственной группы хоть каких-то внятных комментариев. Сейчас! Как же, разбежался!

Уж не знаю, сколько могла бы длиться пауза, когда бы пребывающий в прекрасном расположении духа Громобой не пожелал извлечь из воображаемого рукава вполне осязаемый туз, вероятно, заранее подготовленный для финального аккорда.

– И вот еще что я скажу, – растягивая слова, а вместе с ними, несомненно, и удовольствие, промолвил он. – Ты, Делли, дочь Иларьева, коли что, на чары свои не греши. Они дракона остановить не могли.

– Это почему же? – попробовала возмутиться фея.

– Да потому, что ночевала эта тварюга в здешнем лесу, или как его по-нонешнему называют… па-арке. На полянке у Русалочьего грота.

– Это же всего в полуверсте от Невестиной башни! – запинаясь, промолвила Делли.

– А?! Каково! – неведомо чему усмехнулся драконоборец. – Если желаете, сию минуту можем на ту полянку сходить. Там небось по сей день следы различимы. А тогда и вовсе отметок было, что на снегу после вороньей стаи.

– Идем! – скомандовал я, открывая дверь хибары.

– Господин одинец, – тощий камергер, не допущенный Егорычем в «ареопаг просветленных», завидев меня, приосанился и объявил заученно: – Вас спрашивает гонец от начальника городской стражи.

– Что ему надо? – несколько раздраженно бросил я.

– Мне ничего не удалось понять из его речей, – честно сознался граф Пино. – Он твердит о каком-то рыжем мальчишке.

Посланец начальника гарнизона смиренно ждал часа, когда высокие господа соизволят выслушать принесенные новости. Судя по унылому выражению лица, он был готов ждать долго и отнюдь не горел желанием приблизить миг встречи. Однако деваться было некуда, а потому, вздыхая и кланяясь поясно, подбирая слова для известия, ординарец промолвил, запинаясь:

– Ваше-сь… Воевода наш, нарочитый муж Влас Симеоныч, кланяться вам повелел.

– Угу. Это я уже заметил. Дальше-то что?

– И свое почтение велел вам свидетельствовать. – Гонец явно не хотел переходить к сути дела.

– Че, в натуре рыжий сбежал? – не вдаваясь в светские экивоки, выпалил стоящий чуть позади меня Вадим.

– Так вы уже знаете? – непонятно чему обрадовался посыльный. – Утёк стервец! Как уж из руки вывернулся!..

– Та-ак-с, – недовольно протянул я. – Значит, утёк. А поподробнее?

– Мы как указ о рыжих отроках получили, зараз всю городскую стражу на ноги подняли. На каждой улочке, в каждом закоулочке подзирающих расставили. На всех площадях да в каждых воротах сторожа.

– Уважаемый, – перебил я вдохновенного оратора. – Меня не интересуют предпринятые вами меры. Мне важен окончательный результат.

– Так ведь утёк же! – досадуя на мою дремучую непонятливость, вновь заявил ординарец.

– Еще раз говорю, по-дробне-е, – медленно, по слогам повторил я. – Где это было? Куда побежал?