Девять месяцев по контракту - Ольга Джокер

— Я не собираюсь жить с тобой, Дима, — отодвигаю стул, резко поднимаюсь с места. — И платформу для инвесторов раскручивай сам!

С трудом перебирая ногами, я выхожу из зала и направляюсь в сторону уборной. Слышу шаги за своей спиной, почти бегу и, как только оказываюсь внутри дамской комнаты, тут закрываю дверь на щеколду.

— Ты всё неправильно поняла, Ян!

Димка стоит прямо за дверью. Я опираюсь спиной о холодную мраморную плитку и часто дышу. Больше не сдерживаю слёзы и позволяю им стекать по лицу крупными горошинами.

— Уходи!

— Ты мне правда нравишься, Ян, — не отступает Дима. — Если бы не нравилась, я не предложил бы тебе встречаться. Не предложил бы переехать ко мне…

— Но ты уже распорядился моими деньгами, — истерично смеюсь. — Мысленно, правда.

— Давай ты успокоишься, и мы поговорим.

Димка тихонько стучит в дверь дамской комнаты, будто это как-то поможет.

— Мне кажется, что мы уже обо всем поговорили, — отрицательно мотаю головой. — Я не собираюсь вкладывать деньги в платформу для инвесторов. А теперь уходи, иначе я позову охрану.

Я слышу за дверью тяжелый вздох, а затем шаги, которые становятся всё тише и тише. Кажется, Димка ушёл.

Медленно подхожу к зеркалу, смотрю на своё заплаканное лицо, вытираю чёрные следы от туши под глазами. Но это не помогает подавить накатывающую на меня депрессию. Я понимаю, что выгляжу жалко. Ощущение грязи, ощущение собственной никчемности душит меня. Похоже, что меня не за что любить. Мужчинам всегда от меня что-то нужно: деньги или тело. Всем плевать на мою душу и на то, что мне бывает больно.

Несмотря на то, что я только что закончила плакать, истерика накатывает на меня новой волной. Я умываю лицо и горько всхлипываю. Слышу, как кто-то барабанит в дверь и просит освободить уборную. Долго я здесь отсиживаться не смогу.

В этот же момент начинает звонить мой телефон. От слёз, которые застилают глаза, ничего не вижу. Снимаю трубку, прижимаю телефон к уху и слышу озадаченный голос Тимура:

— Яна, всё в порядке?

Громко всхлипываю и нахожу в сумочке салфетки.

— Тимур, забери меня отсюда… Пожалуйста…

Яна

— Тимур, забери меня отсюда… Пожалуйста…

Я жду, что Багримов начнёт спрашивать меня о том, что произошло, но он не делает этого. Строгим тоном просит назвать мои координаты и, услышав от меня ответ, приказывает ждать его в помещение ресторана.

Он отключается, а я возвращаю телефон в сумочку. Ещё раз смотрю на себя в зеркало, вытираю лицо салфетками и выхожу из уборной, за дверью которой уже собралась приличная очередь.

— Девушка, вы забыли цветы.

Официантка перехватывает меня почти у выхода и вручает букет алых роз. Мне хочется выкинуть его в урну, потому что подарен он не от души, но розы так изумительно пахнут, что мне становится их жалко. Несчастные цветы не виноваты в том, что их подарил мужчина, который сильно обидел меня.

В этот же момент сквозь стеклянную дверь заведения я замечаю внедорожник Багримова. Хорошо, что на улице прилично стемнело, и моё заплаканное лицо почти не видно. Я иду в сторону автомобиля, опустив глаза в пол.

— Яна! — сзади до меня доносится голос Димы.

Всё это время он ждал меня на улице. Я ускоряю шаг, чтобы сосед не догнал меня. Вижу, что Тимур выходит из автомобиля и наблюдает за нами чуть поодаль. В этот же момент чувствую, как Дима хватает меня за кисть руки и резко поворачивает к себе.

— Стой, нам нужно поговорить!

— Разговора не выйдет, я тороплюсь, — отвечаю ему и пытаюсь вырывать свою руку.

Сейчас он не кажется мне милым. Серые глаза смотрят на меня без тени доброты, а его касания делают мне больно.

— Две минуты в своё оправдание. Яна, не подумай, что мне нужны от тебя только деньги…

В ноздри вбивается ставший уже знакомым древесный запах парфюма. Багримов оказывается рядом с нами.

— Иди в машину, — бросает мне строгим тоном.

Поворачиваю к нему голову, встречаюсь с дьявольским взглядом и не могу понять, какое из двух зол наименьшее. Он или Дима?

— Тимур, я…

— В машину, Яна, — давит на меня сильнее.

Димка моментально отпускает мою руку. Скорее всего, он не ожидал, что Багримов находился поблизости. Потирая кисть руки, я покорно подхожу к автомобилю и берусь за дверцу. Слышу за своей спиной глухой удар и вскрик соседа. Один и следом за ним другой. Поворачиваю голову назад и замечаю Димку, который лежит на асфальте и прикрывает ладонями окровавленное лицо.

— Не трогай его, прошу! — не выдерживаю я.

Считаю, что насилие в любом его проявлении — это плохо. Тем более, Дима слабый, а проходящие мимо люди могут вызывать полицию, и Багримов отправится в полицейский участок. Нам с Артюшей не надо этого.

— Поедем домой!

Багримов ослабляет хватку и перестает так сильно сжимать Димку за ворот голубой рубашки. Из носа соседа стекают тонкие струйки крови, а лицо кривится в болезненной гримасе. Я не выдерживаю, подхожу ближе и протягиваю ему свои салфетки, которыми вытирала слёзы. Там ещё осталось несколько штук.

Дима не принимает их. Отшвыривает в сторону и, пошатываясь, поднимается с места, глядя на меня уничтожающим взглядом. Я разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и иду к машине. Тимур открывает дверцу, протягивает мне руку и помогает забраться на заднее сиденье.

В автолюльке, услышав посторонний шум, начинает копошиться Артюша. Он кривит свои губки, а я пытаюсь расстегнуть ремешки вокруг него дрожащими руками. Всё произошедшее сегодня случилось будто не со мной.

— Сейчас мой хороший, сейчас, — произношу, успокаивая ребёнка. — Сейчас, моя сыночек…

Я тут же осекаюсь и понимаю, что сболтнула лишнего. Особенно, когда встречаюсь в зеркале с чёрными глазами Тимура. Он смотрит на меня чуть прищурившись. Наверное, пытается понять, не ослышался ли… Спустя секунду заводит двигатель и трогает с места, уверенно управляя автомобилем.

Наконец-то мне удается расправиться с ремешками и взять на руки Артура. Приспустив платье вниз, я начинаю кормить его. Это занятие успокаивает мои расшатанные нервы: руки перестают дрожать, а буря внутри меня постепенно стихает. Ошибаться в людях для меня не впервые. Переживу и справлюсь.

Когда мы приезжаем домой, то Багримов забирает у меня из рук ребёнка и идёт укладывать его спать. Я наливаю в чашку воды, выпиваю её залпом и направляюсь к себе в комнату. Расстегиваю молнию на платье, приспускаю его вниз и ощущаю, как меня вновь начинает трясти от нервов. Шок прошёл, осталась горечь и сожаление.

Змейку заедает где-то посередине и справиться с ней самостоятельно я не могу. Подхожу к зеркалу, поворачиваюсь спиной и пытаюсь рассмотреть, в чем проблема. Я не успеваю ничего сделать, как дверь в мою комнату резко открывается.