Звездная ночь - Клаудия Грэй

— Ну, если она связалась с плохой компанией, Балтазар ееоттуда заберет. Во всяком случае, он так думает. И если мы ему в этом поможем,он готов помогать нам. Он расскажет нам все, что знает, про вампиров и пропривидения...

— Эй, эй, притормози! Привидения? А они тут откуда взялись?

— Привидение поселилось в академии «Вечная ночь» и никому недает покоя. — Я увидела выражение лица Лукаса и невольно улыбнулась. — Ну да, икак раз тогда, когда казалось, что веселее уже некуда.

— Черт побери!

— Я тебе об этом потом расскажу, ладно? Смысл в том, чтоБалтазар может снабдить нас информацией, которую нам больше неоткуда получить.И даже готов помочь мне уходить из кампуса, чтобы встречаться с тобой. А взаменхочет получить возможность отыскать свою сестру. Ведь мы можем ему с этимпомочь, правда?

— Мне всегда казалось, что этот парень меня на дух непереносит, — произнес Лукас после долгого молчания.

— Ну да, он не член твоего фанклуба. Но слово свое сдержит.

— И как же он помогает тебе уходить из «Вечной ночи»? Что,Балтазар знает какие-нибудь потайные ходы оттуда?

Вот теперь мы подошли к самой сложной части.

— Ну, в общем, он старше и очень ответственный, и мы сделаливид, что он учит меня, как быть вампиром, и тогда мои родители и миссис Бетаниему разрешили. — Я набрала в грудь побольше воздуха и выпалила: — Мы вроде какубедили всех, что у нас роман.

Тишина. Лукас уставился на меня настороженным взглядом.

— У нас нет романа. Вообще никаких отношений. Ведь тыпонимаешь, да? Потому что я-то понимаю, и Балтазар, конечно, тоже. — Во всякомслучае, я очень надеялась, что Балтазар понимает.

— Да, я понял. — Что-то голос у Лукаса совсем не уверенный.— Но он всегда на тебя заглядывался. И я помню, как он вел себя на том Осеннембалу. Как собственник. Совершенно по-хозяйски.

— Ну, на самом деле на том Осеннем балу он был моимкавалером, помнишь? Потому что ты в Ривертоне вышел из себя и ужасно менянапугал.

— Всю свою жизнь я улаживаю все дела кулаками, Бьянка. Когдаохотишься на вампиров, это самый надежный способ остаться в живых.

Я подошла вплотную к Лукасу, так близко, что почувствовалазапах его кожи.

— Я понимаю. Но и ты, пожалуйста, тоже пойми. Этоединственное, что мы смогли придумать.

Он прерывисто вздохнул:

— Я не хотел так бурно реагировать. Клянусь. Прости меня,Бьянка. Просто... я так сильно по тебе скучаю, и у нас нет возможности обо всемэтом поговорить, и меньше всего я ожидал сегодня вечером услышать, что какой-тодругой парень проводит с тобой массу времени, а я этого делать не могу.

— Значение имеешь только ты. Только ты. — Я взяла его лицо всвои ладони и нежно поцеловала. — Договорились?

— Договорились. — Он расправил плечи. — Хорошо, я будулюбезен с Балтазаром, и тогда мы сможем уйти отсюда, так?

— Так.

Мы вернулись к кинотеатру, держась за руки. Балтазар так ине отошел от машины. Заметив нас, он выпрямился и вальяжной походкой направилсяв нашу сторону. Я чуть не фыркнула, увидев это, да только Лукас повел себяточно так же.

— Балтазар, — протянул Лукас, — когда мы виделись впоследний раз, ты врезал мне в живот.

— Когда мы виделись в последний раз, ты чуть не сломал мненос. Нам здорово повезло, что сейчас приходится действовать вместе.

— Мне повезло или тебе? — Судя по самоуверенной ухмылке, Лукассчитал, что крупно повезло именно Балтазару: встреться они сейчас в темномпереулке, тот бы так легко не отделался. — Кстати, отличная тачка. На такойтолько по банкам и родительским собраниям разъезжать. Сразу видно, что тебебольше сотни лет.

— Это учебная машина. — Балтазар стиснул зубы, словнопытаясь проглотить кучу обидных слов.

Я предостерегающе взглянула на Лукаса. Мне очень хотелось,чтобы он заткнулся, но он по-прежнему вел себя так, словно должен был что-тодоказать.

— Что, после того, как твой «студебекер» сломался, у тебяуже не было ни одной самодвижущейся повозки?

Балтазар улыбнулся:

— Вообще-то моя последняя машина — это красный «мустанг» GTтриста девяносто шестьдесят восьмого года, фастбэк.

Я представления не имела, что это означает, но Лукас понял.На его лице вместо презрения отразилась зависть.

— Круто.

— Да. — Балтазар вздохнул, на время забыв о враждебности.

«Мальчишки», — подумала я. И поспешно сказала, надеясьпрекратить это до того, как они опять начнут пикироваться:

— Встретимся с тобой тут. Через сколько? Два часа?

— Нет уж, вы пока никуда не уйдете. — Балтазар снова обратилвсе свое внимание на Лукаса. — Сначала расскажи все, что знаешь о моей сестре,и пообещай, что отзовешь с ее следа охотников Черного Креста.

— Я Черным Крестом не командую, понял? Они не будут делатьто, что я им велю. Охота на эту банду началась, и пока Черити таскается с ними,она остается на линии огня. Поэтому нам придется тем или иным способом вытащитьее оттуда.

— Есть только один способ. Только один. Мой! — Балтазаршагнул ближе, пользуясь преимуществом своего роста, чтобы смотреть на соперникасверху вниз. Лукас тоже был высоким, но не настолько. — Черити — личность.Такая же, как ты, такая же, как я.

— Ты и я — не одно и то же.

Балтазар склонил голову набок.

— Ну, хорошо, скажем, такая же, как Бьянка. Теперь ты менявыслушаешь?

— Бьянка не убийца! У нее не было выбора, становиться ли ейтем, что она есть!

— Мальчики, хватит, — взмолилась я, но они не обращали наменя никакого внимания.

— Выбор? Ты думаешь, у кого-нибудь из нас есть выбор? —Балтазар говорил негромко, но в его голосе появилась резкость, какой я никогдараньше не слышала, и по моему позвоночнику пробежала дрожь. — Ты знаешь, каковоэто, когда на тебя охотятся в ночи? Когда бежишь так быстро, как только можешь,но понимаешь, что тебя все равно догонят. Когда оказываешься в конюшне, где наземле перед тобой лежат трупы твоих родителей, твои руки связаны и притянуты кбалке наверху, а вокруг тебя дюжина голодных вампиров спорят, кто следующимпьет твою кровь. Представь себе все это и подумай, какой у тебя выбор.

Лукас молчал, не отводя от него взгляда. Похоже, он никогдани о чем подобном не думал. Я тоже.

Балтазар продолжил еще тише:

— Представь, что на твоих глазах умирает твоя младшаясестренка, а потом скажи мне, что ты не станешь тратить целую вечность напопытки как-то исправить это. И вот когда ты все это переживешь, Лукас, тогдасможешь говорить со мной про выбор. А пока просто скажи то, что я хочу знать.