Закон притяжения. Его студентка - Людмила Сладкова

— Посмотрю я, как тебе понравится пары вести с каменным стояком!

Все остальное происходило как в тумане. Ведомая одними лишь инстинктами, она аккуратно растолкла лекарство в ступке и разбавила его небольшим количеством воды до полного растворения. Затем перелила все содержимое в бутылочку с распылителем и равномерно распределила жидкость по каждой печенюшке. В качестве последнего штриха она присыпала их сахарной пудрой и осторожно сложила все в контейнер.

Будильник пришлось завести раньше на целых тридцать минут.

Кое-как продрав глаза (спасибо холодному бодрящему душу и крепкому кофе), Лена приступила к сборам. Она быстро нанесла на лицо тональный крем, пытаясь замаскировать темные круги под глазами, образовавшиеся от недосыпа. Доведенным до автоматизма движением в несколько слоев покрыла тушью свои длинные пушистые ресницы и нарисовала стрелки.

Волосы на сей раз Белова просто расчесала и оставила свободно спадать по плечам. А вот к выбору одежды девушка подошла очень тщательно: строгая белая блузка в черный горошек, узкая черная юбка-карандаш с высоким разрезом позади, туфли на высоком каблуке и… тончайшие капроновые чулки. Любимые духи дополняли ее сегодняшний образ. Хитро улыбаясь, Лена лукаво подмигнула своему отражению в зеркале. А уже спустя пару минут, схватив сумку и пакет с печеньем, отправилась в институт.

Впервые она прибыла на занятия раньше своих одногруппников. И это радовало. Оставив основные вещи в нужной аудитории, девушка направилась прямиком к спортзалу, который располагался в смежном здании.

Чтобы добраться до него, требовалось пройти через весь внутренний двор университета.

Прохладный утренний воздух обжигал легкие и заставлял кожу покрываться крупными мурашками. Впрочем, дело было не только в нем. Чем ближе Лена подходила к спортзалу, в котором уже призывно горел свет, тем сильнее колотилось ее сердце. Тем большее напряжение сковывало мышцы, делая походку неуверенной, шатающейся. Внутренности от волнения сиротливо липли к позвоночнику, и под ложечкой сосало, но она продолжала упрямо двигаться вперед.

Еще мгновение, еще шаг, и Белова оказалась внутри.

Секунда. Другая. И девушка замерла под дверью его кабинета, в который раз испытывая дежавю.

Аж сердце заныло. До такой степени знакомо было ей это чувство.

«Что же я делаю? Что творю? Жизнь меня вообще ничему не учит, дуру конченую? Я должна уйти! Немедленно! И печенье это выкинуть нужно! Да! Именно так я сейчас и…»

Закончить свою мысль Лена не успела. Слишком резко вздрогнула от неожиданности, когда дверь макаровского кабинета внезапно распахнулась.

— Я… это я… пришла! — проблеяла она срывающимся от напряжения голосом.

В ответ же услышала хриплое:

— Вижу! Выговор тебе, Белова!

— За что?

— Проходи! — вкрадчивый шепот. — Сейчас объясню!

* * *

Буравя ее совершенно непроницаемым хмурым взглядом, он отошел в сторону, пропуская внутрь. Затаив дыхание, Лена крепко стиснула в руке пакет с чудо-печеньем и медленно переступила порог его просторного кабинета, отмечая про себя, каким напряженным выглядит мужчина.

Как плотно стиснуты его челюсти, и губы сжаты в тонкую линию.

О! За время их знакомства Белова успела выучить Виктора Эдуардовича достаточно хорошо, чтобы теперь утверждать наверняка — он злился.

«Но на кого? Я точно не сделала ничего, чтобы спровоцировать его гнев!»

Сама же Лена старалась держаться уверенно. Ну… хотя бы внешне.

Однако все ее показное спокойствие испарилось, стоило Макарову захлопнуть дверь. Новый кабинет физрука оказался гораздо уютнее и просторнее, чем прежний, школьный. Его площадь составляла около десяти квадратов. Уже не каморка два на два без окон и дверей, а полноценное рабочее пространство. На окне красовались жалюзи. В углу обнаружилось два шкафа: один с учебными материалами и прочей документацией, другой чисто для верхней одежды. Чуть левее — кулер с водой. Массивный стол в самом центре помещения. Вокруг него — удобные офисные кресла на колесиках. В распоряжении Макарова имелся даже небольшой кожаный диванчик, где мужчина мог отдохнуть в перерывах между занятиями.

Не говоря уже о кондиционере. Словом, создали физруку-экономисту все условия для комфортного труда. Но в этом как раз-таки ничего удивительного не было. Ведь он приходился племянником самому мэру их города, а тот, в свою очередь, состоял в родстве с ректором университета.

«Да уж! Отец Славика капитально постарался! Кругом одни связи!»

Лена не слышала, как преподаватель приблизился к ней со спины, но… почувствовала. Воздух с шипением покинул легкие, когда горячие сильные ладони опустились на ее плечи. Девушка вздрогнула и зажмурилась, тяжело дыша, стоило услышать прямо над ухом его тихий зомбирующий голос:

— Помнится, в школе ты была смелее!

Распахнув веки, она нахмурилась, пытаясь избавиться от наваждения.

— В школе я была глупее! — огрызнулась, отчаянно злясь на саму себя за неизменную реакцию на этого мужчину. — И безбашеннее!

Хмыкнув, преподаватель крепче стиснул пальцы на ее плечах, безжалостно сминая нежную плоть. А сам приблизился практически вплотную.

Встал так близко, будто обнять хотел, но по какой-то причине сдерживался. Зато теперь даже сквозь слои одежды Лена ощущала жар, исходящий от него.

В тот же миг она покрылась мурашками с ног до головы. Каждый волосок на теле приподнялся, а сердце ухнуло в бездонную пропасть и предательски забарабанило в груди. Да так отчаянно, что от рева пульса заложило уши.

— О, да! — согласился он, горько усмехнувшись. — Гораздо безбашеннее!

Борясь с нестерпимым желанием прильнуть спиной к груди Виктора Эдуардовича, будто ластящаяся кошка, Лена нервно хихикнула:

— Взрослею… видимо!

Макаров замер. Прямо напрягся за ее спиной.

А затем спустя мучительно долгую секундную паузу устало выдохнул:

— Взрослеешь, детка! Взрослеешь!

Странное дело, но именно эта фраза, произнесенная его чуть хрипловатым голосом, подействовала на нее отрезвляюще.

Отвесив себе мысленного пинка, Белова встрепенулась.

— Хм… так что там за выговор? — ляпнула первое, что пришло на ум.

— Не совсем выговор, — ладони преподавателя медленно соскользнули с плеч девушки и немного погодя плотно сомкнулись на ее запястьях подобно наручникам, — скорее уж претензия!

— Какая?

— Обыкновенная! — раздался недовольный рык. — Я по твоей милости… этой ночью… глаз так и не сомкнул!

Его заявление было для Лены настоящим откровением. Освободившись от крепкой мужской хватки, она стремительно развернулась лицом к Макарову.