Невеста дьявола - Энн Райс

Только когда они садились в лимузин под оглушительный хорприветствий и пожеланий и устроенный Мэйфейрами настоящий ливень из риса, Роуанвдруг вспомнила другую церемонию, прошедшую в этой же церкви, и траурнуюкавалькаду блестящих черных машин.

«А теперь мы едем по тем же самым улицам», – думалаона. Окутанная белым шелком, она уютно примостилась возле плеча Майкла, а онцеловал ее снова и снова, нашептывал все те чудесные глупости, которые молодыемужья должны нашептывать женам: что она красавица, что он обожает ее, чтоникогда не был так счастлив, что лучшего дня в жизни быть не может. Но важнобыло не то, что он говорил, а то, что чувствовал: огромное счастье.

Роуан откинулась на сиденье, по-прежнему прижимаясь к егоплечу, с улыбкой закрыла глаза и принялась вспоминать все важные вехи своейжизни: вручение дипломов в Беркли, первый рабочий день в больнице в качествештатного врача, первое появление в операционной и слова, впервые услышанные поокончании самостоятельной операции: «Молодчина, доктор Мэйфейр, можетезашивать».

– Да, самый счастливый день, – прошепталаРоуан. – И он только начинается.

Сотни гостей толпились на траве под большими белыми тентами,натянутыми над садом, бассейном и лужайкой возле флигеля. Расставленные переддомом столы под белыми скатертями ломились от роскошного южного угощения:вареные раки, креветки по-креольски, джамбалайя, печеные устрицы, жареная рыбас кайенским перцем и даже всеми любимая красная фасоль с рисом. Официанты внарядных ливреях разливали шампанское по высоким бокалам. Бармены смешиваликоктейли на любой вкус – стойки с большим ассортиментом напитков были и в зале,и в столовой, и возле бассейна. Причудливо разодетые ребятишки всех возрастовиграли среди взрослых, прятались за расставленными на первом этаже пальмами вкадках, а то вдруг – к явному стыду родителей – принимались с пронзительнымивоплями носиться ватагами вверх и вниз по лестнице, заявляя, что видели«призрака».

Под белым шатром на передней лужайке рьяно и весело игралдиксиленд, но оживленные разговоры временами заглушали даже музыку.

Майкл и Роуан несколько часов простояли в зале, спиной кбольшому зеркалу, приветствуя Мэйфейров, пожимая руки, выражая благодарность,терпеливо выслушивая все родословные и прослеживая родственные связи – прямые идальние.

Благодаря усердию Риты Мей Лониган на свадьбу пришли многиеиз старых школьных приятелей Майкла. Они образовали собственный кружокпоблизости от молодых и жизнерадостно обменивались затертыми футбольнымибайками. Рита Мей сумела откопать даже пару родственников, связь с которымибыла давно утрачена: милую старушку по имени Аманда Карри (с ней у Майкла быликогда-то очень теплые отношения) и некоего Франклина Карри, который учился сотцом Майкла.

Если кто и радовался всему происходящему больше, чем Роуан,то это Майкл – и он в отличие от жены был гораздо менее сдержан. Беатрис покрайней мере дважды с интервалом в полчаса подходила к нему с горячимиобъятиями, и каждый раз Майкл смущенно смахивал одну-две слезинки. А еще он былтронут той любовью, с какой Лили и Гиффорд приняли тетушку Вивиан под своекрыло.

Это было чрезвычайно эмоциональное время для всех. Мэйфейрыиз разных городов обнимали родственников, с которыми не виделись годами, обещаячаще наведываться в Новый Орлеан. Некоторые договаривались провестинеделю-другую с той или иной ветвью семейства. Каждую секунду срабатывалифотовспышки, сквозь пеструю толпу прессы медленно прокладывали себе дорогу людис черными громоздкими видеокамерами.

Наконец поток прибывших на прием иссяк, и Роуан получилавозможность побродить среди гостей, убедиться, что праздник удался, иодобрительно оценить работу тех, кто обслуживал банкет, то есть заняться прямымиобязанностями хозяйки, которыми, как ей казалось, не следовало пренебрегать.

Легкий ветерок развеял дневную жару. Кое-кому из гостей потем или иным причинам пришлось уйти пораньше. Однако в бассейне визжали ибрызгались полуголые, в одних лишь трусиках, малыши. Рядом с ними оказались инесколько подвыпивших взрослых, которые прыгнули в воду в полном облачении.

Официанты выкладывали на подогретые блюда новые горы еды ибез устали открывали ящики с шампанским.

Человек пятьсот (или около того), кого Роуан успела узнатьлично – своего рода костяк клана Мэйфейров, – вполне здесь освоились:одни, присев на ступени лестницы, безмятежно болтали, другие осматриваликомнаты второго этажа, восхищаясь чудесными переменами, третьи бродили возлестолов с выставленными на всеобщее обозрение дорогими свадебными подарками.

Всех приводил в восхищение отреставрированный дом: и стенызала, выкрашенные в нежный персиковый цвет, и бежевые шелковые портьеры, итемно-зеленые строгие тона библиотеки, и сияющая белизной деревянная отделка.Все глазели на старые портреты: после реставрации, в новых рамах, они былиаккуратно развешаны по всему залу и комнатам первого этажа. Особое вниманиепривлекал портрет Деборы над камином в библиотеке. Лили и Беатрис устроилиФилдингу экскурсию по дому: отвезли его наверх в старом лифте, чтобы он могосмотреть каждую комнату.

Питер и Рэндалл устроились в библиотеке со своими трубками,затеяв спор о различных портретах, датах их написания и авторах. А еще ихинтересовал вопрос, какова будет цена творения Рембрандта, если Райенпопытается его выкупить.

С первыми каплями дождя оркестр перешел в дом, в дальнийконец зала. Китайские ковры свернули, и молодежь принялась танцевать, многиеради удобства даже сняли обувь.

Играли чарльстон. Зеркала дрожали от неистового рева труб ибезостановочного топота.

Перед глазами Роуан мелькало множество разгоряченных ивзволнованных лиц, и на какое-то время она потеряла из виду Майкла. Лишь нанесколько минут ей удалось укрыться от толпы в дамской туалетной комнате, кудавела дверь из библиотеки. Пробегая мимо Питера, пребывавшего в одиночестве и,кажется, начавшего уже клевать носом, она махнула ему рукой.

Роуан заперла дверь и постояла в тишине, стараясь унятьсердцебиение и внимательно разглядывая собственное отражение в зеркале.

Она показалась себе усталой, поблекшей, совсем как букет,который ей предстояло позже бросить через перила лестницы. Помада стерлась,лицо побледнело, но глаза сияли, не уступая блеску изумруда. Она осторожнодотронулась до него, слегка поправила, потом опустила веки и мысленнопредставила себе портрет Деборы. Все-таки правильно, что она надела фамильнуюреликвию. Правильно, что празднует свадьбу так, как того ожидали родственники.Она снова взглянула на себя в зеркало, стараясь навсегда сохранить в памяти этуминуту, словно дорогую сердцу фотографию, спрятанную между страниц дневника.

Этот день… среди них… когда все собрались…