Империя наносит ответный удар - Василий Орехов

Саггети солидно прокашлялся. Естественно, как опытный человек, он не собирался с радостными воплями падать ниц перед добрым мистером Колхейном. Дешевок никто не любит и не ценит.

— Это серьезное предложение, Сайрус, — проронил он, изображая на лице мучительное раздумье.

— Какого черта! — внезапно прорвало Скалу, который больше не мог заставить себя сдерживаться. — Это совершенно шикарное предложение! Подумай, Джорджо, мы объединим свои кланы, и ты сможешь запустить лапу в мои закрома! Ты будешь работать на моих территориях! Я полностью спишу тебе долги по Дальнему Приюту — было бы смешно одной части предприятия требовать долг с другой части. Мы сможем…

Нет, вот этого ему говорить никак не следовало.

— Ах, долги по Дальнему Приюту? — ледяным тоном произнес Саггети.

— Послушай, — Колхейн сразу сменил тон на более осторожный, поняв, что нажал не на ту клавишу. — Я ссудил тебе довольно крупную сумму денег, чтобы ты смог участвовать в проведении той операции. И если я слишком редко напоминаю тебе об этом, то вовсе не потому, что подарил ее тебе. И если операция провалилась, не принеся прибыли, то это не значит, что вложенные в нее деньги не надо отдавать. Я и так предоставил тебе многолетнюю рассрочку.

— Это ты меня тогда втравил! — Лицо Саггети-старшего перекосилось, бульдожьи щеки отвратительно заколыхались. — Ты меня соблазнял: верняк, пятьсот процентов прибыли! Где твои пятьсот процентов?! Я вложил в эту авантюру бешеные деньги и едва не пошел по миру, а теперь ты снова заводишь разговор про долги? Мне казалось, что мы раз и навсегда закрыли эту тему!

— Это была не моя идея с Дальним Приютом, Джорджо, — проговорил Колхейн, чувствуя, что нить разговора, складывавшегося столь успешно для него, понемногу ускользает из его рук.

— Ты был одним из самых крупных ее кредиторов!

— И потерял на ней больше всех денег. Расслабься, Джорджо.

— Какая разница? — Саггети с трудом вновь обрел внешнее хладнокровие. — Ты был одним из ее вдохновителей. И ты уже, наверное, не помнишь, но я потерял в этой авантюре двух своих сыновей. Двух смышленых, крепких, решительных сыновей, Дино и Тони, настоящих Саггети. Оставшись с идиотом Гламом, который в то время, к несчастью, был еще слишком мал. И с тех пор мне не на кого оставить бизнес. Тебе теперь это должно быть знакомо, Сайрус. — Джорджо поднял голову, посмотрел на Скалу. — Представляешь теперь, что такое кровные узы? Что я почувствовал, когда узнал, что мои сыновья никогда больше не вернутся?.. — Он впился взглядом в собеседника, ошарашенный внезапно пришедшей в голову мыслью. — А ведь это не русские их убили, мистер Колхейн. Нет, не русские. Это ты убил моих сыновей!

Скала молчал, злобно глядя на Саггети.

— Ты уверен, что готов это повторить? — наконец проронил он. — Может быть, даже при уважаемых свидетелях?

Джорджо не ответил. Колхейн на всякий случай выждал полминуты и заговорил снова:

— Дорогой друг, ты никогда не смешивал в одну кучу бизнес и чувства. И, я надеюсь, не будешь делать этого и теперь. Бизнес есть бизнес. Нельзя ставить человека на должность, если он не годится для нее. Нельзя мстить за родственников, погибших на работе, — и ты, кстати, никогда не пытался отомстить за Дино и Тони, ни мне, ни кому-либо еще, что делает тебе честь. Нельзя ставить рядом благородную смерть в бою и нелепую, ненужную гибель в бытовой ситуации. — Скала снова помолчал. — Я понимаю твои колебания: ты наверняка был бы не прочь выдать мне мальчишку, но тебя беспокоит, что скажут на это другие семейства, не сочтут ли они это признаком слабости. Это очень здраво и вполне справедливо; напротив, если бы тебя не мучил этот вопрос, я бы серьезно задумался — мне не нужен глупый компаньон. Если бы ты, несмотря ни на что, все же выдал мне Глама, я бы тоже начал терзаться сомнениями — мне не нужен слабый компаньон. Безвыходная ситуация, не правда ли?

Саггети молча смотрел на него. Вот они и подошли к сути.

— Однако я не могу спокойно наблюдать за моральными мучениями своего будущего компаньона и дорогого друга, — продолжал Колхейн. — И я не могу допустить, чтобы страдал его авторитет. Мне кажется, идеальным выходом из сложившейся нелепой ситуации была бы следующая последовательность действий. Видя, как я расстроен смертью сына, мои люди вполне могли бы по собственной инициативе предпринять несколько мелких атак на объекты, принадлежащие клану Саггети. Речь не идет о крупномасштабной войне, тем более между семьями давних союзников, исключительно желание излишне ретивых шестерок угодить охваченному горем отцу… Однако тебе придется отреагировать. И выставить защиту — хотя бы до того времени, пока я не приду в себя и не смогу вновь мыслить хоть сколь-нибудь разумно, а тебе не удастся разрулить возникшие между нами разногласия…

Скала сделал паузу, окинув Саггети цепким взглядом, но тот сидел молча и неподвижно, демонстрируя крайнюю степень внимания. Поэтому Колхейн продолжил:

— А один из этих объектов совершенно случайно мог бы защищать не кто иной, как Глам Саггети со своей бандой ни на что не годных выродков. А с моей стороны, тоже совершенно случайно, на этот участок мог бы быть брошен, скажем… Бобби Каток.

Саггети не моргнул глазом, но внутренне содрогнулся. Бобби Каток был правой рукой Скалы и ночным кошмаром всех врагов Колхейнов. Среди местных мафиозо выражение «попасть под каток» отнюдь не считалось фигуральным.

— Полагаю, уже завтра утром у тебя появятся все основания привести свои силы в повышенную боевую готовность. А послезавтра ты мог бы поручить Гламу взять под охрану… ну, скажем, казино «Крылья черепахи».

Сайрус вновь сделал паузу. Саггети промолчал. Да и что тут было говорить? Колхейн всегда славился своими воистину иезуитскими планами. Вот и сейчас… надо же, как все придумал. «Крылья черепахи» были, в сущности, никчемным активом, доход от него был смехотворный. Но казино принадлежало Рувиму Зильберману по прозвищу Колесо, старому пердуну, с которым работал еще отец Джорджо. И потому нынешний глава клана не мог просто взять и вытолкать его взашей, передав контроль над заведением кому-нибудь более расторопному либо просто снеся ветхое, пользующееся не слишком большой популярностью заведение и отдав неплохое место под более доходный бизнес. Это означало бы попрание всяческих мафиозных традиций: старик Зильберман заслужил право на спокойную, почтенную и обеспеченную старость. А так, как предлагал Колхейн, все получилось бы очень неплохо и как бы само собой: Каток прикончит Глама и сожжет путающееся под ногами заведение.

— После чего мой дорогой друг Джорджо, безусловно, разгневается и немедленно проведет несколько ответных акций, нанеся мне немалый ущерб, — продолжал между тем Скала. — Ну а затем, осознав, что мы во всех отношениях уравняли счет, мы могли бы пойти на мировую и закрепить вечную дружбу соответствующим договором, слившись в один мощный и несокрушимый кулак. Ведь ты не станешь возражать, что клану Бенуцци пора преподать хороший урок? Однако по отдельности мы вряд ли сможем это сделать. — Скала искривил губы в ледяной улыбке — впрочем, и она была для него немалым достижением в этой ситуации. — По-моему, это был бы неплохой план, наилучшим образом позволяющий всем сторонам конфликта сохранить лицо и самоуважение. И мне будет крайне жаль, если у главы клана Саггети другое мнение на этот счет. Я очень серьезно огорчусь, поскольку это будет означать крупные неприятности и потери в бизнесе для всех нас. — Он замолчал.