Леди Искусительница - Эйлин Драйер

Дисгармонию вносила кровать с пологом на четырех столбиках. Она стояла не в центре, как обычно, а у дальней стены. Он не понял почему, пока не посмотрел на Кейт, лежавшую на боку спиной к стене.

Гарри, сам того не замечая, двинулся к ней и оказался у края кровати. Боже, думал он, чувствуя боль в груди, как может она выглядеть такой маленькой? Такой юной? Волосы Кейт были заплетены в косу, на розовой щеке лежали выбившиеся прядки. Ресницы были длинными и черными, рот ярким и свежим. Ей можно было бы дать пятнадцать лет, если бы не нахмуренный лоб и стиснутые руки. Она лежала в защитной позе и спала, как если бы набиралась сил для борьбы; это новой болью отозвалось в груди Гарри.

Он никогда не предполагал, что у него появится потребность защищать Кейт. Он никогда не думал, что она настолько слаба и уязвима, чтобы нуждаться в нем. Кейт всегда состояла из острых углов и колючек, в ней не было стремления утешать и поддерживать мужчину. И вдруг его осенило, что под внешней несгибаемостью она прячет опасно мягкое сердце.

Ему нестерпимо захотелось разбудить ее. Чтобы получить ответы на вопросы, которые крутились у него в мозгу, как листья в водопаде. Он все еще слышал ее голос, полный презрения. «Вы оставили Мертеру закончить это». Не могла же она иметь в виду, что она была девственницей, когда стала женой Мертера. Знать, какой была ее жизнь в замужестве, уже было тяжело. Но если она имела в виду…

Нет. Ее отец дал слово, а единственным человеком, которому Гарри доверял больше, был его собственный отец.

В конце концов, это было не важно. Важно было, что он только что обещал защищать и уважать ее. Хранить ей верность.

О Боже! Что он наделал? Только сейчас он до конца осознал все последствия. Он женился на женщине, которой не верил. На женщине, которая предала его не один раз. Да еще сказала, что никогда не пустит его в свою постель.

И все же, глядя на нее, одиноко спавшую в огромной кровати, Гарри впервые понял, что она будет нуждаться в нем. Не в его сильной руке, но в его терпении, поддержке, здравом смысле. А как он сможет помогать ей, находясь на расстоянии в полмира от нее?

Но разве он мог остаться? У него никогда не будет большой, шумной семьи, которую он смутно рисовал в своем воображении. Его дом будет тихим, населенным только тиканьем часов и почти неслышными шагами слуг. Его ночи будут холодными.

У его родителей было все: смех, гнев, горе, привязанность. Ни один человек, проведший более пяти минут в их шумном доме, не мог не заметить, что Большой Джим и Нэнси Лидж не отходили далеко друг от друга. Гарри хотел бы такую же семью для себя. Если он не сможет смягчить Кейт, его шансы на это будут потеряны с самого начала.

Однако вначале ему надо решить, стоит ли пытаться.

За окном прозвенел церковный колокол. Замолкали птицы, последняя цветочница мелодично призывала купить у нее фиалки. Быстро темнело, Гарри пора было приниматься за дело. Но он продолжал стоять, глядя на женщину, которую когда-то любил, думая о том, что будет с ними обоими.

Кейт могла бы поклясться, что ее разбудил голос. «Они никогда не выпустят нас…»

Она осмотрелась, почти ожидая увидеть женщину, которой принадлежал голос, хотя она слышала его в доме для душевнобольных. Но в комнате никого не оказалось. За окном было темно. Внутренние часы сказали Кейт, что полночь давно миновала. Должно быть, приходила Бивенс, потому что все канделябры горели, от язычков пламени на стены ложились подвижные тени, похожие на те, которые оставляют солнечные лучи, проникая через листву молоденьких деревьев. По крайней мере так казалось Кейт.

На улице стояла тишина, легкий ветерок колебал занавески. Все как обычно. Но сердце у нее стучало, во рту стоял металлический привкус страха. Она ненавидела такие внезапные пробуждения, когда еще не отступили ночные кошмары, а до утра было далеко. Кроме того, она помнила сон, который ее разбудил. Она узнала голос, мучивший ее. Знала, кому он принадлежит. Оставалось только поверить в это.

И доказать это. А если не получится, это станет ее обратным билетом в тихую белую комнату.

«Я знаю, это звучит нелепо, но вы помните леди Риордан? Молодую милую виконтессу, которая прошлым летом утонула в проливе Солент? Вы знаете ее. Поминальная служба была в церкви Святого Георгия на Ганновер-сквер. Плачущие дети, море черного крепа… Странно, но два дня тому назад она сидела рядом со мной в белой комнате в Ричмонд-Холле».

Еще ужаснее, если леди Риордан являлась женой одного из «львов», который заточил ее, чтобы она его не выдала.

Леди Риордан. Господи, если это правда, ее собственный муж заточил ее там, сказав всем, что она умерла, даже двум ее детям. Кейт встречала лорда Риордана. Он казался приятным человеком. Не очень интересным, но смелым. Неужели он и в самом деле ничтожный предатель?

Может быть, она ошибается. Ее мозг изнурен. Ей стало холодно от одной мысли об этом. Но если она хочет сообщить о своих подозрениях Гарри, то должна чем-то подтвердить их. Ей надо попытаться вспомнить все, что удастся.

Она пыталась, по доброй воле мысленно вернувшись в тот фальшиво приветливый дом. Но ее память скользила по поверхности, как дождь по крыше, не в силах сосредоточиться на чем-либо. Вспоминались расплывчатые фигуры, вспышки отчаяния, жесткая хватка констеблей, когда они вынуждали ее подниматься по ступеням в тот безобидный на вид сельский дом. Нестройные звуки шаркающих шагов, звяканье ключей, шепот, отовсюду шепот. Отвратительное мыло, нетерпеливые руки и грубые голоса, когда ее терли, как уличного оборванца. Удовлетворение от того, что она вонзает зубы в мясистую руку.

Кейт даже улыбнулась, но тут же задрожала при одном воспоминании о той совершенно белой комнате. Глухой стук закрывающейся двери. Она не в силах больше вспоминать, даже чтобы найти ответы.

Надо разбудить Гарри. Она должна рассказать ему все это, пусть и рискуя встретить заботливый, полный сочувствия взгляд. Кейт потерла глаза, пытаясь унять панику. Черт. Почему это должен быть Гарри?

У нее нет выбора. Кейт села, потом выбралась из кровати и надела халат. Ее тело болело в самых странных местах, как если бы ее сбросили с лестницы. Она все еще чувствовала себя опустошенной от усталости, но знала, что больше не сможет заснуть.

Завязав пояс, она отперла дверь и вышла. Она была в коридоре, когда вдруг задумалась, где мог спать Гарри. Надо спросить у одного из мужчин, охраняющих дом, решила она. Она уже повернула к главной лестнице, когда ее остановила тень, мелькнувшая по стене.

Она скосила глаза.

— Мадж?

Мальчик повернул голову. Он сидел на полу напротив второй двери в хозяйские апартаменты, обхватив руками колени.

— Миледи, — приветствовал он ее, пытаясь встать.

— Сидите, — приказала она, подходя. — Разве вам не нашли комнату?

Он все же продолжал вставать, пока не навис высоко над ней. От его улыбки перехватывало дыхание.