Операция "Фауст" - Евгений Федоровский

Впереди выросла какая-то глыба. Все затаили дыхание. Вспыхнула ракета, и тут разведчики увидели немецкий танк. Вражеская машина впечаталась в память как фотографический снимок. Даже когда ракета потухла, перед глазами долго стоял этот стальной мертвец. Башня с распахнутыми люками скособочилась, сорванная с бегунков сильным взрывом. Разбитая гусеница выползла вперед. Павел понял, что бронированную глыбу остановил не удачно посланный снаряд, а что в нее долго бросали гранаты, бутылки с горючей смесью, сожгли нутро. И уже потом взорвалась она на собственных снарядах в боекомплекте.

Неподалеку от развалин церкви на нейтральной полосе стояли еще два подбитых танка и бронетранспортер с тупо срезанным мотором. Своих убитых немцы, кажется, успели вытащить с поля боя и похоронить. Комочками, запорошенными снегом, остались лежать наши ребята.

Разведчики расползлись в разные стороны, чтобы не напороться на немецкий секрет. Впереди группы пополз Силкин. Он и увидел первым гитлеровского ракетчика. Тот сидел в укрытии и палил в небо свои «лампочки». Рядом находился пулеметчик. При вспышке он тоже заметил Силкина, бросился к пулемету, выпустил в темень длинную очередь. Откликнулись соседние пулеметы. Над головой понеслись трассирующие нити.

– Проснулся гад, – еле слышно прошептал Силкин, развернулся на месте и пополз к своим окопам, быстро перебирая руками. – Назад! Здесь не пройти!

Чаще захлопали ракетницы. Все кругом задрожало в трепетном свете. Ударили минометы. Земля встала дыбом. Осколки с хрюканьем врезались рядом и, остывая, сердито шипели на снегу.

Кое-как добрались до окопа, упали на дно и долго молчали.

– Все здесь? – переведя дух, спросил Силкин.

– Все, – ответил Павел.

– Тогда пойдем спать.

– Может, попытаемся в другом месте?

– Не, – проговорил отделенный батальонных разведчиков. – Немец теперь до утра не заснет. Осерчал.

Вернулись обратно к командиру батальона. Ординарец согрел чай.

– Я хотел было вас огоньком поддержать, да ведь вы могли попасть под наши пули, – комбат разливал в кружки кипяток и, казалось, даже радовался тому, что группа вернулась обратно. – Между прочим, я заметил у немцев одну любопытную особенность. Они сильны и злы, когда их много. Но в одиночку драться боятся, тем более в темноте.

– Нам от этого не легче, – хмурясь, отозвался капитан из ГРУ.

Майор вскинул белесые брови, по-стариковски пожевал губами:

– Разумеется, обидно… Однако немцы подняли ведь такую пальбу не только потому, что заметили вас, а от испуга. У немца испуг какой-то особенный, рациональный, что ли. Я встречал много пленных и убедился: этот испуг заставляет солдат быть дисциплинированными, храбрыми в бою… Храбрыми не в нашем понимании, а ограниченно храбрыми, от сих до сих, расчетливо храбрыми.

– Вы недооцениваете немцев, – сердито дернулся старший лейтенант из штаба дивизии. Он оставался на КП батальона, чтобы дождаться капитана из ГРУ, после того как тот переправит группу Павла за линию фронта и вернется обратно.

Майор кротко усмехнулся:

– Что вам ответить, молодой человек?… Я ведь воевал и в первую империалистическую, и в гражданскую… Это уже после стал учителем, и вот снова призвали в действующую армию. Уж кого-кого, а немцев познал.

– А у них убитых бывает меньше или столько же?

– Кто знает. От пуль они тоже не заговорены. На войне ведь как?… Сегодня они нам, завтра, глядишь, мы им накостыляем. Раз на раз не приходится. Может, убитых столько же, а может, и нет. И все же, простите, скорее всего, меньше. Опять-таки от того, что не дуром лезут, а с расчетом, подумавши.

– Мы тоже должны воевать с умом!

Майор смущенно кашлянул, посмотрел ясными глазами на собеседника:

– Сколько вам лет, старший лейтенант?

– Скоро… двадцать два. Майор невесело покачал головой:

– Да-а, дела наши пока и впрямь неважные, если такие парнишки – и уже в командирах…

Старший лейтенант вскочил, сердито заходил из угла в угол. Майор, будто не замечая недовольства, миролюбиво протянул ему фляжку:

– Замерзли, поди? Согрейтесь. Вам положено, коль вы на фронте.

– Это водка?!

– Спирт.

– Я не пью!

– Ну и ладненько… Тогда спать!

Другие офицеры батальона, которые в разговор не вмешивались и оставались незаметными в полумраке сырого вместительного подвала, молча разошлись по своим землянкам и временным пристанищам. Майор стал укладываться на топчане. Рядом пристроился дежурный связист со своими полевыми телефонами. Павел, Нина, Йошка ушли в отведенный им угол в конце подвала, где ординарец непрерывно топил железную печку. Капитан из ГРУ со старшим лейтенантом из штаба дивизии остались бодрствовать за столом, на котором вздрагивала, мигая, лампа с прикрученным фитилем…

Вторая попытка прорваться через передовую в другом месте тоже не удалась. Гитлеровцы, по всей видимости, усилили ночное охранение. Когда группа приблизилась к немецким окопам, ее снова встретили огнем. Пришлось и на этот раз отступить.

Устроились за крепкими стенами церкви на нейтральной полосе. Резвый волглый ветер влетал в разбитые окна верхнего свода, кружил пыль векового тлена – труху дерева, камня, железа, вороньего помета.

Капитан из ГРУ смотрел в бинокль. Он видел изломанную линию вражеских окопов. Иногда над бруствером появлялась каска, затянутая грязным белым чехлом, и тут же исчезала. Позади окопов работал экскаватор. Он возился, словно жук, рядом с домом под железной крышей.

– Окопы роет, что ли? – спросил Павел.

– Черт его знает, – отозвался капитан.

Экскаватор вырыл большую яму. Подошел тягач. Солдаты опутали дом тросом. Тягач зарычал громче. Дом сдвинулся и по наклонным бревнам съехал в яму.

Капитан оторвался от бинокля, опустился рядом с Павлом.

– Теперь сверху накатают бревна, засыпят землей – и готов дзот, с гостиной, кухней и спальней!.. – Его подбородок успел покрыться седой щетиной, щеки стали багровыми, как при высоком артериальном давлении.

– А если попытаться перейти днем? – спросил Павел.

– Как? Сейчас?!

– Ночь скрывает нас. Но она же маскирует и немцев. Ночью они настороже, а при свете, может, проскочим легче.

– И какой наметим путь?

Они подошли к подвальному окну.

– Пусть разведчики проползут вон до того болотца, проверят, нет ли там охраны. Потом перемахнут через проволоку – и к лесопосадкам… Видите?

– Силкин! – окликнул бойца капитан. Подвернув шинель, тот спал, словно дело его не касалось. Разведчики в маскхалатах сидели рядом.

– Ась? – очнулся Силкин.