Золотые апостолы - Анатолий Дроздов

– Мне нужен план монастыря, пан Веслав, – сказал Кузьма. – Срочно.

– План?

– Схема, карта – не знаю, что у вас есть. С обозначением всех потайных помещений подземелья.

– Нема плана! – развел руками ксендз. – Кто пану сказал, что маю?

Кузьма помрачнел. Отец Веслав сощурился:

– Пана зовут Кузьма Телюк? Тот пан, что нашел Грааль и отвез его еретикам, вместо того, чтобы вернуть апостольской церкви? Сейчас пан ищет сокровища? Для кого?

– Откуда знаешь? Мое имя нигде не публиковали.

– Интернет… Отчет о конференции. Знам пана.

– А я думал: фотографируют на память, – усмехнулся Кузьма. Встал и подошел к портрету на стене. Несколько секунд рассматривал.

– Я тоже "знам пана", – сказал, не оборачиваясь, – и тоже посредством Интернета. Позволю себе спросить: что делает в этой глуши выпускник Папского григорианского университета, этой кузницы ватиканских епископов? Зачем Веслав Готен-Капский, потомок боковой ветви славного ("чатри гжеба"!), рода магнатов Чишкевичей, будущий блестящий католический прелат, приехал в Горку?..

Я едва не подпрыгнул, услышав полную фамилию ксендза. А мы со Стасом мучились… Мои предки тоже когда-то убрали половинку фамилии, чтобы замаскироваться…

На лицо отца Веслава сейчас лучше было не смотреть. А Кузьма продолжал:

– Что ж вы, святой отец, только портретик основателя ордена, Игнатия Лойолы вывесили? А где тридцать третий генеральный настоятель Общества Иисуса, или, для краткости, генерал Питер Ханс Кольвенбах? Каким ветром занесло иезуита в тихую провинцию, в то время как орден отважно покоряет ранее не паханные католической церковью просторы Сибири? Если Общество основано "для служения единому Богу и Его Церкви под водительством Христова Викария на земле", что привело сюда его священника?

Кузьма вернулся к столу.

– Вот что, пан Веслав! Тебя мама в детстве как звала: Весю? Ты, Весю, мне турусы не разводи. План у тебя есть, не может не быть. А я сюда не за вашими сокровищами приехал. Я сокровищ не ищу, мне и Грааль подбросили. С ним потом столько беды было!.. У меня здесь похитили жену, женщину, которую я люблю больше своей жизни, и спрятали где-то в монастыре. Если для того, чтобы ее найти, мне понадобится взорвать этот чертов монастырь, я это сделаю. Понял! – грохнул он кулаком по столу. Стакан ксендза подпрыгнул и опрокинулся. – И мне плевать, что ты там прячешь!..

Ксендз трясущимися руками поставил стакан обратно.

– Чекам, пан, чекам!

Он выскочил из комнаты и почти тут же появился обратно, прижимая к груди бумаги.

– Але, пан… Я хтяв бы зобачить…

– Хочешь – увидишь. Собирайся!

Ксендз бросил бумаги на стол и убежал. Кузьма развернул. Я встал рядом.

– Вот и план! А говорил: "не мам", – передразнил Кузьма и указал мне на штамп в углу большой ксерокопии. Я кивнул: снова библиотека Ватикана. – А это что? – он развернул еще одну копию и пробежал ее глазами. Подал мне. Я, едва бросив взгляд на старинные завитушки быстрого почерка, сунул бумагу за пазуху. Затем спрятал руки в карман – в комнате появился отец Веслав с сумкой. У меня чесались кулаки врезать этой святой невинности…

* * *

Вокруг монастыря, как и на улицах города, было пустынно. Мне не понадобилось даже ковырять замок храма отверткой – дверь оказалась приоткрытой. Уже привычным путем мы поднялись на второй этаж, прошли коридорами. В ночной тишине гулко отдавались наши торопливые шаги – в этот раз никто ни от кого не таился. От стылой тишины покинутого людьми здания было не по себе, и я с трудом унял холодные мурашки, побежавшие по телу.

По знакомой лестнице мы спустились в подвал. Дверь в него также болталась на петлях, что было кстати – ключи остались в сумочке Риты, про них я просто забыл. В подвале ксендз достал из сумки большой фонарь. Его мощный луч (куда там нашим маленьким!) выхватил из темноты кирпичные стены, низкий каменный свод, ниши вдоль правой стены… Это был все тот же подвал, в котором мы с Ритой и Дуней бродили две ночи тому, но что-то в нем сейчас было не так. Я забрал фонарь у отца Веслава, медленно прошелся мощным лучом по стенам и сводам, но так и не понял, почему меня посетило такое ощущение.

Кузьма пошарил лучиком по стене, нашел включатель, щелкнул. Свет не загорелся – наверное, электричество отключили во всем здании.

– Показывай! – повернулся Кузьма ко мне.

Мы повторили путь, которым шли в ту ночь. Только медленно. У каждого поворота коридора Кузьма сверялся с планом. Он не только осматривал пустые углы и тупички, но время от времени простукивал стены здоровенным гвоздодером, который, как и ножи (Кузьма переложил их в машине), оказался у него в сумке. Когда мы поднялись в комнату, где прятали апостолов (решетка ее также оказалась незапертой), он сдвинул в сторону все еще валявшиеся здесь ветхие рогожи, и простучал пол. Везде звук был чистый, однотонный – потайных пустот не обнаруживалось.

Когда мы вернулись обратно в сводчатый подвальный зал, Кузьма без слов вернул бумагу ксендзу.

– Я и предполагал, что потайных комнат на строительном плане не будет, – пояснил, доставая сигареты. – Но все-таки надежда была.

– Может, здесь их и нет? – спросил я.

– Есть! – коротко отозвался Кузьма, пыхнув дымком. – Не может не быть. Не мне объяснять историку, что такое семнадцатый век на этой земле и почему тогда даже храмы-крепости строили. Здесь не только тайные комнаты, здесь и подземный ход к реке обязательно должен быть. Ход, конечно, давно обвалился, – заключил он, ожесточенно затягиваясь, – а вот нечто вроде склепа…

Бросив окурок, он забрал у безропотного ксендза его фонарь и двинулся прежним маршрутом, в этот раз внимательно осматривая не только стены, но и пол с потолками. В одном из коридоров он вдруг остановился, светя вниз. Присел. И движением руки подозвал меня.

– Скажи, историк, – спросил, снова называя меня по профессии (в другое время это дорого бы ему стоило!), – для чего в полу подвала монастыря эта канавка?

Я глянул через его плечо. Канавка имела форму дуги и была полукруглой в сечении. Не глубокая.

– Может, дренаж? Для стока избытка влаги.

– Ага! – весело отозвался Кузьма, вставая. – Поэтому ее и закруглили. Чтобы воде было веселее стекать.

Он пошарил лучом фонаря по стенам и высветил круглое металлическое кольцо, вделанное в кирпич. Взялся за него.

– Помоги, Аким!

Вдвоем мы, что было сил, потянули кольцо на себя, и оно вдруг поддалось! Послышался тяжелый скрип камня о камень, и стена перед нами вдруг начала раскрываться, показав на срезе кирпичную кладку, схваченную железными скрепами. Нижний край каменной створки полз по самому полу, и я сразу понял, откуда там канавка: древний мастер использовал гениально простой метод для открытия тяжелой каменной двери – подложил под нижний край каменный шар для качения.