Свадьба леди Клайв - Наталья Мустафина

Седрик несколько минут напряженно смотрел на нее, затем, поднимаясь, пораженно покачал головой.

– Не вижу смысла продолжать нашу беседу и впустую тратить время.

Раздражаясь такому упрямству и непониманию, настойчиво еще раз попыталась донести до него важный смысл:

– Мы могли бы быть вместе.

Его уже окончательно взбесила ее назойливая уверенность в собственной неотразимости.

– Неужели вы даже не в состоянии поверить, что, мягко говоря, просто неприятны мне, а ваши слова просто кощунственны и оскорбительны для меня?

Отвращение захлестнувшее его было настолько велико, что казалось распростронилось даже на вино, которое только что хотел выпить, с омерзением поставил недопитый кубок на стол.

– Ты в этом уверен?

– Как никогда. У меня нет желания не только переубеждать, но и разговаривать.

– Ты не оставляешь мне никаких надежд?

– А у вас, их и не должно было быть.

Глаза Агнессы сверкнули хищной злобой, не сдерживаясь, запальчиво выкрикнула:

– Клянусь, ты в этом совсем скоро раскаешься. Наивный, ты слишком рано и легко поверил Уиллу и очень быстро в этом убедишься.

Стремительно развернувшись, она бросилась бежать так поспешно, как будто твердо была уверена, что он последует за ней. Быстро поднимаясь по ступенькам, неожиданно нос к носу столкнулась с мрачным Уэйкфилдом, по его окаменевшему лицу было видно, он слышал весь разговор, перегородив рукой ей дорогу, с ненавистью буквально выплюнул в лицо лишь одно слово:

– Тварь.

Оттолкнув его руку со своего пути, гордо вздернув голову она невозмутимо прошествовала дальше.

Пораженный Седрик остался стоять на месте, возмущенно покачивая головой, совсем не подозревая, что в этот момент происходило на лестнице. Возвращаться в комнату отпало всякое желание, прекрасно понимал, после всего произошедшего он будет просто не в состоянии уснуть, развернувшись, вышел во двор и отправился на крепостную стену. Медленно поднимаясь по каменным ступеням наверх, с наслаждением вдыхал свежий бодрящий воздух, устремив в высь глаза, невольно залюбовался игрой мерцающих на небе звезд, ощутив, как приятно бьющий в лицо ветерок успокаивая постепенно снимает напряжение и развеивает неприятный осадок в душе. Он даже не заметил, что простоял уже довольно много времени, лишь ощутив легкий озноб, поежился и решил вернуться, как вдруг совершенно неожиданно тишину ночи нарушил звук конских копыт стремительно удаляющихся от замка. Безуспешно вглядываясь в непроглядную темноту, сумел по звуку определить лишь то, что всадник один. Вначале Седрик задумчиво насторожился, немного поразмыслив, решил, что стал слишком мнителен и чересчур близко воспринял бред озлобленной леди, он ни на минуту даже не усомнился в брате, к тому же уж что-что, а коварство и предательство совершенно не было свойственно Уиллу. Размышляя, рассудил, если начнет расспрашивать о гонце у Уэйкфилда, тем самым заронит в их души мысль, что до конца им не доверяет и сомневается в их искренности. Рыцарь решил просто забыть об этом, подумав, ну какое, в самом деле, к нему это может иметь отношение.

Через день, тепло распрощавшись с братом, гости тронулись в обратный путь. Уилл, стоя на крепостной стене печально смотрел в след удаляющихся, сейчас провожая Седрика, он испытывал грусть от предстоящей разлуки, но это были совершенно другие чувства, отличные от тех горьких, которые переполняли его душу много лет назад. Рядом с ним стоял довольный дядя, с гордость посматривающий на своего любимого племянника. Остановив коня, Седрик развернулся, махнув на прощанье, и в тот же миг увидел стремительно взметнувшуюся в ответ руку брата.

* * *

Их кавалькада состояла из восьми всадников, все ехали в одинаково приподнятом настроении. Бренда радостно поглядывала в сторону счастливого жениха, с лица которого даже не сходило умиротворенное выражение, казалось, события последних дней буквально окрылили его. Седрик откровенно ликовал и до сих пор не мог прийти в себя от произошедших значительных счастливых перемен, воспринимая случившиеся за настоящее чудо, ниспосланное им свыше, невероятное исцеление брата и их искреннее примирение, разве мог он на все это даже надеяться, когда ехал сюда? Единственное, что омрачало радость, были воспоминания от общения с Агнессой и мысль, что брат не сможет быть с ней счастлив.

Поздно вечером, увидев небольшое озерко, остановились на привал, расположившись на опушке густого леса. Пока девушки побежали к воде, Седрик умело быстро соорудил для них постель из пушистых веток, затем нарвал огромную охапку полевых цветов, источавших невероятно приятные ароматы, и щедро усыпал ими приготовленное ложе. Рейвен по привычке занялся разведением костра, и вскоре в воздухе уже распространился аппетитный запах жареного мяса. Приподнятому настроению соответствовала и окружающая их величественно красивая природа, сытно поужинав, до поздней ночи просидели у костра, окончательно расслабившись, совершенно позабыли о необходимой бдительности. Никто из путников даже не почувствовал, что из глубины леса за ними внимательно выжидающе наблюдают несколько десятков пар глаз. Отправившись спать девушки, подойдя к своему месту, пораженно ахнули, с благоговением бросили взоры в стороны своих любимых, но из-за темноты не смогли разглядеть выражения их глаз, обе были твердо уверены, разложенные цветы дело рук именно ее избранника. Оставив на посту воина по имени Генри, Седрик предусмотрительно приказал ему отойти подальше от костра пока он не прогорит до конца, чтобы не ослеплял свет, тот повинуясь расположился неподалеку под деревом. Остальные разбрелись по своим местам счастливые, и усталые очень быстро заснули.

Какое-то время сидевшие в засаде терпеливо выжидали. Продрогший от ночной влаги Генри, заметив, что костер совсем затухает, решил подбросить хворосту и немного погреться. Нарушив приказ, щедро навалил сухих веток, которые тут же дружно вспыхнули, взметнув ввысь целый столб огненных искр, довольный воин присел, протянув к теплу озябшие руки. В тот же миг от ствола отделилось черное пятно, низко пригибаясь к высокой, но стелющейся по земле траве бесшумно стало продвигаться по направлению к костру. Генри время от времени опасливо озирался по сторонам, безуспешно пытаясь хоть что-то различить в кромешном мраке ночи, но глаза, ослепленные ярким светом, были просто не в состоянии ничего разглядеть. Когда до сидевшего оставалось уже несколько шагов, освещенный падающим светом, приблизившийся силуэт отчетливо и зловеще вырисовался, но было уже слишком поздно. Распрямившись, нападающий коротко взмахнул рукой, нож, жужжа и крутясь на мгновение, ослепительно сверкнул, поймав лезвием огненный отблеск костра. Брошенный умелой рукой клинок по самую рукоятку вошел прямиком под левую лопатку Генри. На короткий миг на его лице отразилось недоуменное выражение, как будто к чему-то внезапно прислушался, и тут же не издав даже звука, плавно завалился вперед, упав головой в самый центр огнища, резко взметнувшийся вверх столб огненных искр, послужил своеобразным сигналом для нападающих. Бесшумно уже подкравшиеся к спящим противники стали наносить удары с такой силой и скоростью, что сопротивления даже не последовало. Потерявших сознание пленников надежно крепко связали и потащили к неизвестно откуда появившимся повозкам. Все произошло быстро и очень стремительно. Через несколько минут, когда повозки растаяли в темноте ночи, поляна опустела, вновь наступила мирная тишина лишь четверо трупов оставленных лежать здесь навечно являлись красноречивым свидетельством о произошедшей тут трагедии.