Будь моим, будь другим - Татьяна Семакова

— Слушай, я закрывать собираюсь. Ночь уже, — сказал со вздохом. — Не хочется портить вам веселье, но валите уже, а?

Карев посмотрел на часы и поморщился, а я поднялась.

— Пожалуй, в самом деле пора. Подвести?

— На такси, — махнул он рукой, хмуро глядя на распечатки на столе.

Парень вышел, я одела куртку и пошла следом, но следователь догнал у двери и ухватил за запястье, останавливая. Я развернулась, а он виновато улыбнулся:

— Прости, это дело раздражает.

— Просто надо отдохнуть, — улыбнулась мягко, а он остался стоять, держа мою руку.

Я начала откровенно нервничать, потупила взгляд, поняв, что ещё мгновенье и он меня поцелует, он тут же отпустил руку и взял с куртки вешалку, сказав весело:

— Ты права. Умаялся лицом перед камерами светить, — и продолжил трещать, идя по пустынному коридору: — Знаешь, как тяжело делать серьезное лицо? Надо же выглядеть круто и все такое, а не радоваться как пятилетка конфетке. Ужасно выматывает… Поздравления ещё эти, а батины хлопки по спине меня вообще добили. В последний раз он меня касался, когда я академию закончил, до этого — школу…

— Потом садик? — догадалась, а он скривился:

— Нет, там перерыв был, достижение самостоятельно садиться на горшок не в счёт.

Я прыснула, он махнул на прощанье дежурному и открыл передо мной дверь. Проводил до стоянки, на ходу вызывая такси через приложение, дождался, пока я сяду, и придержал дверь, упершись руками в раму и склонившись над машиной.

— Спасибо за компанию, — улыбнулся, а я снова отвела взгляд, торопливо вставляя ключ.

— Взаимно, — сказала быстро, он разогнулся и закрыл дверь, а я поспешила убраться подальше от этого парня.

Домой ехать не хотелось, сна не было ни в одном глазу, а провести пол ночи за созерцанием паутины совершенно не прельщало, так что выбор был простой — либо больница, либо круглосуточное кафе.

И я свернула в сторону центра, припарковавшись у площади. С тоской посмотрела в сторону автосалона, поздравила себя с максимально неудачным выбором местоположения кафе, но ехать в другое место было лень, так что я зашла в ближайшее открытое заведение и взяла какой-то кофейный коктейль с таким обилием взбитых сливок и сладостей на пене, что заныли зубы. Из принципа сделала глоток, удостоверилась, что именно так диабет и зарабатывают, поморщилась, брезгливо отодвинула его и взяла чёрный кофе.

Красные диванчики из кожзаменителя, низкие абажуры над столами, свисающие с потолка, длинная барная стойка через все помещение, высокие стулья рядом. Я и бариста. Н-да, тоже не весело.

Я шумно втянула воздух и медленно выдохнула, а потом покосилась в сторону молоденького парня, беспрестанно зевающего во весь рот, и подумала: а что, если не убийца ходил к девушкам по их месту работы, а они к нему?

«Убийца — дворецкий» — фыркнула мысленно и покачала головой, но от идеи не отказалась.

Сашка говорил, что видел девушек обедающими вместе, почему бы им вместе не ходить в бар? Только в городе их такое количество… Плюс в каждом как минимум два бармена, а то и больше. Нужно сузить поиски.

После смерти Емельянова, Брянцева вполне могла поехать не домой, а выпить. И дежурный у реанимации сказал, что отправил ее лично. Возможно, вызвал такси, а если так, то наверняка через приложение. Значит, можно посмотреть маршрут, по которому она отправилась.

Я торопливо поднялась, с намерением поехать в больницу, но возле машины притормозила и, пораскинув мозгами, решила просто позвонить и уточнить, кто дежурит. Оказалось, что нужный человек сладко спит дома и прибудет только утром, я уныло повесила голову и поехала к себе, за неимением других ценных идей.

Квартира казалась неуютной и холодной, я влезла в плюшевую розовую пижаму с заячьими ушками на капюшоне, села на кровать, привалившись спиной к изголовью, накрыла ноги пледом и приготовилась просидеть так, пока не начну засыпать от скуки, старательно прогоняя мысли о насущном, то есть, о громиле в моей жизни. Он сказал не ждать его и я не ждала, но разговор с матерью Людмилы то и дело всплывал в памяти против моей воли. По большому счету, подобные отношения давали мне все, что нужно. Мне не хотелось семьи, детей, точно не сейчас, но было обидно, что не хочет и он. Статус любовницы, а не любимой, грыз самолюбие, как червяк сочное яблоко, оставляя за собой пустоты. Сегодня мне это не нужно, а завтра? И будет ли оно, это завтра? Что, если заглядывать он станет все реже, а потом вовсе перестанет приходить? Что, если таких, как я, у него не одна и не две?

Меня начала накрывать волна ревности и отчаяния, захотелось позвонить ему, но я отдёрнула руку от телефона, как от огня. И что я ему скажу? Спрошу, а не у другой ли он женщины этой ночью? А если да, то что?

Когда я всерьез собралась заплакать от бессилия, из коридора послышался вполне отчётливый щелчок. Я быстро сползла по кровати и замерла.

— Это я, — сказал едва слышно.

Я расслабилась и закрыла глаза, притворившись спящей. Пусть не обольщается.

Он снял куртку и обувь и прошёл в спальню, осторожно пристроившись рядом. Хохотнул, увидев мой прикид, выдохнул и буркнул тихо:

— Что б тебя, мелкая…

Осторожно коснулся пальцами моей щеки, а я вздрогнула от неожиданности и широко распахнула глаза.

— Это я, — повторил, а я приподнялась и нахмурилась:

— Случилось чего?

— Ты чего на себя нацепила? — засмеялся, потянув меня за заячьи уши, а я проворчала:

— Я тебя не ждала.

— Это видно. Ехал к бабе, а попал на детский утренник, — не унимался Толя.

— Съезди к другой, — ответила язвительно, а он повёл плечом:

— Другой нет, — внутри разлилось приятное тепло, я прищурилась и едва не замурлыкала от удовольствия, протянув к нему руки, а он шарахнулся в сторону, заржав: — Сначала разденься, я не извращенец какой-то.

— Дурак, — прыснула в ответ и стянула с себя толстовку, тут же оказавшись в его объятиях, в них же уснув под утро и проснувшись ближе к обеду.

— Наконец-то, — проворчал, едва я приоткрыла глаза, — я чуть с голодухи не помер.

Вскользнул из кровати, а я довольно улыбнулась: ждал, пока я проснусь. Вот тебе и громила. Жестокий, властный, надменный.

— Там пусто, — сказал уныло, появляясь в комнате. — Поем по дороге, — и мои розовые очки разбились в дребезги. Кончилась забота.

Через десять минут он ушёл, наспех одевшись и умывшись, а я вышла следом, отправившись в больницу.

Поднялась сначала в ординаторскую, распахнула дверь и с удивлением обнаружила Карева на диване, беседующего с коллегой. Он удивился моему появлению не меньше, но продолжил деловито: