Тройная зачистка - Сергей Самаров

* * *

Когда ночные гости ушли, Александр позвонил сначала в справочную, поинтересовался номером приемного покоя «Склифа», потом позвонил в саму больницу.

– Вам сегодня доставили раненого. Подполковник ФСБ Елкин...

– Его прооперировали, – ответили сразу, не заглядывая в книгу записей. Значит, кто-то еще уже интересовался Елкиным.

– Как его состояние?

– Трудно сказать. Сейчас Елкин в реанимации.

– Я могу позвонить хирургу, который его оперировал?

– А кто спрашивает?

– Капитан ФСБ Басаргин.

– Здесь сейчас жена Елкина. Она вас знает?

– Дайте ей трубку.

Пауза длилась почти минуту.

– Да, Сашенька... – голос тихий, едва слышный.

– Как он, Анна Егоровна?

– Состояние средней тяжести. Но гарантий никаких нет. Три проникающих ранения. Хорошо, что не было внутренних кровотечений, иначе не выжил бы.

– Почему не было внутренних кровотечений?

– Я не знаю. А они должны были быть?

– Анна Егоровна, спросите, пожалуйста, как мне связаться с хирургом, который операцию проводил.

– Минутку...

Еще пауза.

– Записывай, Сашенька... Это ординаторская... Хирурга зовут Юрий Юрьевич.

– Говорите, я запомню.

Она продиктовала. Он запомнил. Потом снова набрал номер. Телефон оказался занят. Набирал четыре раза. Наконец дозвонился.

– Я бы хотел поговорить с Юрием Юрьевичем.

– Я слушаю, – голос низкий и густой, с хрипотцой, властный и недовольный.

– Вас беспокоит капитан Басаргин из управления ФСБ. Относительно подполковника Елкина.

– Обратитесь в приемный покой. Там есть все данные.

– Меня интересует характер ранений. Это очень важный вопрос.

– Характер ранений?

– Ну да. Что за ранения? Чем наносились удары? Почему так мало крови вытекло? Почему не было внутреннего кровоизлияния?

Юрий Юрьевич помолчал некоторое время.

– Я понял вас. Это данные для следствия?

– Так точно.

– В вашего подполковника, несомненно, стреляли, потому что вокруг раны следы ожога. Но стреляли не пулями, а стрелками длиной около пяти сантиметров. Именно потому, что стрелки остались в теле, не было ни кровотечения, ни внутреннего кровоизлияния. Стрелки вы можете забрать в любое время...

– Спасибо. Завтра мы заберем их. Когда можно будет поговорить с Елкиным?

– Трудно сказать. Возможно, уже завтра. Думаю, к обеду он проснется.

Александр положил трубку.

Стрелки... Стрелки... Длиной сантиметров в пять... Что-то такое уже было. Надо только хорошенько поворошить память. Да, где-то в сводках мелькали сообщения о подобных ранениях. Надо будет утром обязательно проверить.

– Спать пора, товарищ капитан... – категорично сказала Александра.

– В этом ты не права. У меня планы другие. Более творческие. Если бог не наградил меня талантом художника и не позволяет стать автором картины, то я желал бы стать соавтором. Мы сейчас с тобой будем рисовать портреты убийцы анфас и в профиль. И даже в полный рост, вид со спины. Походку, к сожалению, нарисовать нельзя. Но можно по фигуре предположить походку.

– Я не люблю патологию. Портрет убийцы должен быть ужасен.

– Нет. Это очень красивый мужчина... И очень мужественный... Это воин... И убийца... Понимаешь? Две противоположности в одном лице.

– Загадка! – сказала она. – Но задача интересная.

Фонтанчик теперь журчит за плечом Руслана, который по-хозяйски сел в это центральное в кабинете кресло. Вся атмосфера кабинета, все окружающее, в том числе и мебель, и люди, вращаются именно вокруг этого кресла, как планеты вокруг Солнца. Так задумал дизайнер, которого специально приглашал Али для оформления. И замысел дизайнера виден был бы сразу. Если бы не маленькая деталь, почти восточная хитрость...

Руслан и чувствует себя здесь хозяином. Это он дал деньги на постройку казино. Он дал возможность не встречать больших помех при оформлении документов. Теперь казино дает прибыль, равную прибыли средних размеров ликероводочного заводика. И Руслан чувствует себя здесь, как дома. Только бы он не показывал этого открыто. Иначе может случиться беда. Али тоже давно привык к положению хозяина. Но у него никогда не было такого же хладнокровия, как у Мусы. И пистолет он умеет выхватывать не менее быстро, чем Руслан, хотя тот и мнит себя многоопытным воином-диверсантом. При этом Руслан привык там, у себя в горном лесу, к безоговорочному подчинению, когда его слову не смеют противиться. Не надо проявлять это здесь... Не надо...

У Али во время разговора с дизайнером было и свое видение ситуации. Иногда ему приходилось общаться с равными и даже более уважаемыми людьми. Как располагаться в этом случае хозяину? И Али придумал. Он решил в противоположном углу, чуть сбоку, поставить письменный стол и компьютерный столик. И сейчас прошел туда. Сел в обитое кожей вертящееся кресло, поправил за спиной накидку из шкуры рыси. Так, чтобы рыжий с черным кончиком хвост дикой кошки касался его копчика. Это лечит спину. У Али со спиной не все в порядке. Травма после занятий спортом. Но так сидеть удобно. Теперь – равноправие. Это уже похоже на беседу одинаково значимых сторон.

– Ты живешь, я слышал, совсем неплохо. В тишине и покое... – сказал Руслан.

– Хотел бы я, чтобы твои слова услышал Аллах и сделал так... – чеченской поговоркой ответил Али[12].

– Разве я не прав?

– Ты почти не прав. В последнее время менты покоя не дают... Им трудно понять очевидную истину: если ичкериец не будет стрелять, он станет русским.

Руслан одобрительно усмехнулся. Он принял это и за комплимент в свой адрес.

– Купи их. У тебя есть такая возможность.

– Покупается начальство. И оно давно куплено. А беспокоят подчиненные. До восьми вечера сегодня громили мой офис. Все разбросали и ничего не нашли.

– А что искали?

– Сегодня утром в гаражах убили одного подполковника из армии, одного подполковника из ментов и одного тренера по стрельбе... Я, как на грех, приехал в соседний гараж ремонтировать свою машину...

– Менты всегда подозревают тех, кто способен жить. А за что ты их убил?

– Я не люблю, когда меня «прокидывают» в делах.

– Я понял. Ты поддержал свою честь и честь своего народа. В другой раз не будет желающих так поступить с ичкерийцем. Я рад, что у меня такой друг.