Одержимость Малиновского - Маргарита Светлова

— Иди на х*й! — ответил, а в душе разгоралось пламя.

Безысходность убивала, а клокочущая ярость внутри придавала сил. Я вновь дёрнул руками и… почувствовал укол.

— Если выживешь, щенок, ты у меня о-очень долго будешь страдать и всё исправишь. А если заупрямишься, я твою любовь — кажется, её Мира зовут? — пущу в расход. Хотя… нет, вначале хорошенько помучаю. — Я перевёл взгляд на него. — Ты думаешь, что мне не известно о твоей слабости?

А дальше я не понял, что произошло. Скорее всего, адреналин вскипел в жилах и помог высвободиться. Я перестал что-либо чувствовать, понимать, превратился в бездушную машину, которая способна только убивать. Наверное, в тот момент я всё-таки сошёл с ума — своего мучителя я буквально разорвал голыми руками, но перед этим «обрадовал», что труд всей его жизни безвозвратно утерян.

На крик ассистента вбежали охранники, и понеслось… Меня пытались ликвидировать, но годы упорных тренировок помогли или сам бог в тот день спас — до сих пор загадка.

В живых остался только я. Но, и охранники, легко не расстались с жизнью — несколько раз меня подстрелили, но я ничего в тот момент не чувствовал. Да я вообще смутно помню, что там происходило. Последнее, что осталось в памяти — этот как я с трудом набрал своим, сказал только одно слово «зачистить» и вновь провалился в ад.

И опять меня связывали, я вырывался, кричал, пока не сорвал горло, и эта боль… Она сводила меня с ума, никак не хотела отступать. Я думал, что уже мёртв и попал в ад.

Пока не услышал звонкий смех любимой.

Первая мысль — рай. С трудом разлепил глаза — белый потолок. Повернул голову, напряг зрение — Сашка сидел на полу, прислонившись спиной к стене. Он осунулся, под глазами чёрные круги.

Что происходит? Где я?

— Саш… — прохрипел я, и смех Миры резко прекратился. Парень вскинул взгляд на меня и, молниеносно сорвавшись с места, подлетел ко мне. Я попытался сесть, но понял, что привязан. — Не делай этого, рано тебе ещё. — Я только хотел попросить отвязать эту хрень, как парень меня перебил: — Прости, брат, но пока отвязывать тебя не буду, ты можешь опять начать буянить и навредить себе. Подожди, я сейчас врача позову, нужно доложить, что ты очнулся.

— Где я?

— У моего отца в клинике на базе…

Вот же… Как меня сюда занесло? Но неважно, сейчас другое в приоритете.

— Санёк, это важно, люд… — я закашлялся, горло драло нещадно. — Люди погибнуть могут, слышишь? Развяжи, не время для отдыха… Никто, кроме меня, не сможет расшифровать… Мы не знаем, где остальных держат, нужно…

— Выжить тебе для начала нужно! — бросил он перед тем, как сбежать.

Врач, что осматривал меня, сказал «тебе ранения жизнь спасли, благодаря большой потере крови, ты, возможно, сумеешь выкарабкается». Забавно, но факт. Видимо, вместе с кровью большая часть препарата вышла.

Не успел врач уйти, как я вновь провалился в небытие, а когда пришёл в себя, увидел ту же картину — Сашка на полу сидит.

Может, до этого был сон?

— Сань… — вновь позвал его.

Услышав меня, друг вздрогнул:

— Очнулся… — тяжко вздохнул, поднимаясь. — Я думал… — он резко отворачивается и, сжимая руки в кулаки, отходит к окну. — Думал, что всё… потерял тебя…

— Ты чего, плакать собираешься? — Сашка резко разворачивается и, вытирая рукой глаза, раздражённо отвечает:

— Если уж Беркутов слёзы лил, то и мне не зазорно.

— Чего? — я опешил о его слов. Александр подходит, садится рядом, и я увидел, что у него под одним глазом довольно-таки смачный фингал. — Кто это тебя? — всё ещё осипшим голосом спрашиваю.

— Ах, это… — махнул он рукой. — Не бери в голову, сам виноват, проворнее уворачиваться нужно было. Лучше скажи, как ты?

— Словно налетел на электровоз… Но уже терпимо. Ты так и не ответил, кто тебя так разукрасил?

— Ты, Вань, и не мне одному зарядил, многим досталось и, кстати, будущему тестю тоже, и моему отцу… Чёрт, батя злой, как тысяча чертей, — скривился он, — ему ответы подавай… Беркутов и его личный врач молчат, а я пригнулся веничком, мол, ничего не знаю и не понимаю, чего он от меня хочет. Короче, лютует страшно…

Одно слово — Лютый.

— Прости, я не специально…

У меня явно крыша протекла, раз на близких кидался. И о каком тесте говорил? Нет у меня такого.

— Забей, ты был в не себе… — отмахнулся он, неосознанно трогая мой подарок рукой. — Но, швырял их знатно, вчетвером не могли тебя скрутить.

— Долго я был в отключке?

— Три недели. Мог бы и раньше очухаться, но постоянно подрывался, орал, как ненормальный, все швы на тебе летели к чертям. Снотворное действовала недолго… Короче, наши мужики задолбались тебя связывать. Каким способом ты умудрялся высвобождаться, для некоторых загадка. Беркутов знает, ну и я узнал. Послушал его, когда он у тебя в своё дежурство каялся. Ты это… — он замолчал. — Короче, прости, был не прав.

— Саш, ты о чём?

— Когда на тебя наехал, мол, ты Мире не можешь ничего предложить. Блин, я же не знал, что у тебя такая задница. Одно дело — работа, другое — это дерьмо. Я уже неделю в шоке после услышанного.

— Забей, как я это сделал. Прошлое не изменить, нечего рвать понапрасну сердце, нужно уметь жить с тем, что имеешь. Ты лучше расскажи, как я у отца твоего на базе оказала? Как он сумел меня из Европы сюда доставить?

— Это всё Беркутов. Он, оказывается, тебя принялся искать через месяц после исчезновения. В байку, что ты на задании и всё под контролем, не верил. А когда по своему каналу выяснил, в каком ты состоянии, через одного знакомого переправил в Россию. Кстати, для всех ты за бугром попал в аварию, и борт МЧС тебя доставил на Родину.

— Родные тоже так считают? — я испугался за близких, вот не нужны им лишние стрессы.

— Не, для них это очередная байка. И в стране тебя нет.

— Уже легче. А как я тут-то оказался?

— Пришлось тебя вести к моему отцу, у него тут оборудование круче. Батя, как увидел тебя… — Покачал он головой. — Тут такое было…

— Понятно. А ты как сюда попал?

Вот не верил я, что его отец позволил мелкому прийти сюда.

— Пробрался тайком вначале, огрёб от отца, потом и его бойцы, что пропустили лазутчика. Но не выгнал, у меня группа крови с тобой одна — четвёртая положительная, а тебе позарез нужно было переливание. А потом ты мне вмазал — и как я в таком виде домой пойду? Мать же с ума сойдёт, пришлось бате врать, мол, я на море с друзьями отдыхаю. Короче, папа в ярости…

— А как они могли так лохануться?

Сашка с усмешкой показывает на свои глаза:

— Никто не может устоять, — подмигнул он.