Эффект Люцифера. Почему хорошие люди превращаются в злодеев - Филип Зимбардо

На утренней встрече персонала тюрьмы мы рассматривали самые разные возможности и даже решили перенести эксперимент в старую городскую тюрьму, которая не использовалась с тех пор, как было построено новое здание отделения полиции, куда доставили наших заключенных в воскресенье. Я вспомнил, что в воскресенье утром сержант спросил меня, почему мы не хотим использовать для нашего исследования старую тюрьму, ведь она пустует, и в ней просторные камеры. Если бы я подумал об этом раньше, то так бы и сделал, но мы уже установили записывающее оборудование, договорились с университетской столовой и организовали другие мероприятия, с которыми было легче справиться, оставаясь в здании факультета психологии. Но эта новая возможность — именно то, что нам теперь нужно.

Пока я отсутствовал, устраивая это дело, Керту Бэнксу предстояло провести вторую встречу комитета по рассмотрению жалоб заключенных. Крейг Хейни должен был руководить приготовлениями к свиданиям заключенных, а Дэйв Джаффе — наблюдать за обычными действиями охранников.

Я обрадовался, что сержант смог увидеться со мной сразу же. Мы встретились в старой тюрьме в центре города, на Рамона-стрит. Я объяснил ему, что опасаюсь столкновений в кампусе между полицией и студентами, вроде тех, что произошли в прошлом году. Я уговариваю его мне помочь. Вместе мы осматриваем тюрьму, как будто я собираюсь ее купить. Это идеальное место для продолжения исследования, оно добавит ему еще больше тюремного реализма.

Вернувшись в полицейское управление, я заполняю ряд официальных форм и прошу, чтобы тюрьма была готова к нашему переезду в девять часов вечера (сразу же после свиданий заключенных с посетителями). Я обещаю, что в течение следующих десяти дней мы будем поддерживать в тюрьме чистоту, заключенные будут убирать за собой, и я оплачу любой возможный ущерб. Мы обмениваемся крепким рукопожатием, как и подобает настоящим мужчинам. Я радостно благодарю сержанта за то, что он сэкономил нам день. Какое облегчение; это оказалось легче, чем я думал.

Вдохновленный этой удачей и довольный собственной находчивостью, в этот прекрасный летний день я позволяю себе выпить чашечку кофе эспрессо с пирожным, нежась в лучах солнца в уличном кафе. В Пало-Альто все еще рай. С воскресенья ничего не изменилось.

Вскоре после моего триумфального доклада сотрудникам о наших планах по переезду раздается звонок из полицейского управления. Он приводит нас в полное уныние: никто никуда не едет! Управляющий из городской администрации выразил беспокойство, что кто-то из участников эксперимента может пострадать, находясь в здании, принадлежащем городу. Кроме того, был поднят вопрос о ложном заключении. Я прошу сержанта позволить мне убедить этого чиновника, что его страхи беспочвенны. Я пытаюсь уговорить его сотрудничать, напоминая о своей дружбе с его шефом, капитаном Зеркером. Я пытаюсь убедить его, что кто-то может пострадать как раз в случае нападения на наш почти не защищенный подвал. «Пожалуйста, разве мы не можем решить этот вопрос?» — «Жаль, но не можем; мне не хочется вас подводить, но дело обстоит именно так». Я потерял удачную возможность перевезти заключенных. Очевидно, я также потерял чувство реальности.

Что должен думать полицейский о профессоре психологии, который считает себя суперинтендантом тюрьмы и дико боится какого-то нападения на «его тюрьму?» Что он псих? Что он перетрудился на ниве науки? Скорее всего — что он психолог-псих.

И знаете что? Я сказал себе, что меня не волнует, что он думает. Нужно двигаться вперед, время поджимает. Если один план провалился, переходим к следующему: во-первых, нужно внедрить осведомителя, чтобы получать достоверную информацию об угрозе бунта. Затем нужно обмануть нападающих — если они ворвутся, мы сделаем вид, что исследование закончено. Мы демонтируем тюремные камеры, чтобы казалось, будто заключенные уже отправились по домам. Я скажу нападающим, что мы решили прекратить исследование, так что никакого героизма, возвращайтесь туда, откуда пришли.

Когда нападающие отступят, у нас будет время, чтобы укрепить тюрьму и найти другие возможности. На верхнем этаже здания факультета психологии мы обнаружили большой чулан, куда переведем заключенных сразу же после свиданий с посетителями — конечно, если нападение не произойдет раньше. Затем ночью мы вернем их в камеры и укрепим тюрьму, чтобы она выдержала любой налет. Наш слесарь уже начал укреплять входные двери, мы установили внешнюю камеру наблюдения и улучшили охрану тюрьмы некоторыми другими способами. Такой план довольно разумен, не так ли?

Мной овладела безумная мысль о предполагаемом нападении на «мою тюрьму».

Мы внедряем информатора

Чтобы получать более точную информацию о возможном налете, я решил внедрить информатора вместо освобожденного заключенного. Дэвид Дж. — мой студент, у него весьма аналитический склад ума, и это пойдет нам на пользу. Его большая густая борода и небрежный внешний вид быстро убедят заключенных, что он — такой же, как они. Он уже помогал нам с видеосъемкой на начальных стадиях исследования, подменяя Керта, так что место действия ему знакомо. Дэвид согласился стать заключенным на несколько дней и сообщать нам любую информацию, которая может оказаться полезной. Время от времени под каким-нибудь предлогом мы будем отправлять его к кому-то из персонала, кому он будет выдавать секреты.

Дэйв быстро узнает о новом правиле охранников, которое один из них излагает прямым текстом: «У хороших заключенных не будет никаких забот, у нарушителей спокойствия не будет никакого покоя». Почти все заключенные начинают понимать, что не имеет смысла играть роль бунтарей, постоянно конфликтуя с охранниками. Они начинают принимать свою судьбу и просто день за днем безропотно терпят все, что с ними происходит, потому что «перспектива лишиться на две недели сна, еды, кровати и одеяла — это уж чересчур». Но Дэйв отмечает новые настроения, которых не было Раньше. Относительно слухов о возможном побеге или нападении на тюрьму он позднее заявил: «Тут царит настоящая паранойя»[83].

Появление Дэвида ни у кого не вызывает вопросов. Тем не менее ему кажется, будто охранники знают, что он отличается от остальных. На самом деле они не знают точно, что он здесь делает. Они не знают его подлинную роль и обращаются с ним так же, как с остальными — то есть плохо. Скоро Дэвида начинает раздражать установившаяся практика пользования туалетом:

«Мне пришлось справить большую нужду за пять минут, мочиться с завязанными глазами, и при этом охранник подсказывал мне, где находится писсуар. Я не мог этого сделать, фактически я не мог даже помочиться в писсуар, мне пришлось зайти в кабинку и закрыть дверь, чтобы убедиться, что на меня никто не наскочит!»[84]

Он подружился с Ричем-1037, соседом по второй камере; они быстро становятся приятелями. Даже слишком быстро. Через несколько часов Дэвид Дж., наш доверенный информатор, становится другим человеком и надевает униформу Дуга-8612. Дэйв сообщает, что «чувствует себя виноватым, потому что его прислали шпионить за этими классными парнями, и испытывает облегчение, когда ему не о чем нам рассказать»[85]. Неужели он действительно ничего не узнал?