Из пламени и дыма. Военные истории - Александр Бушков
Шрифт:
Интервал:
Мне бы тут и прикрикнуть тихонечко: «Ну где ты тут собираешься искать еду и воду, дуралей? Да еще ночью?» Но я отчего-то, в глубине души сам себе удивляясь, кивнул:
– Разрешаю.
Он сказал:
– Товарищ комод, дадите тогда наган? С винтовкой несподручно. Мало ли кто попадется…
С винтовкой в перестрелке, да еще ночной, как раз гораздо сподручнее, чем с наганом. Но я как-то машинально вынул наган и отдал ему. Керим положил винтовку, засунул наган в карман галифе и обнадежил:
– Если все пройдет гладко, я быстренько вернусь…
Повернулся и зашагал в темноту. Фигура его выделялась четко, заслоняя звезды, крупные, яркие, горевшие до самого горизонта, – но все меньше и меньше, он уходил быстрым шагом.
И только когда он окончательно пропал из виду, с меня словно какое-то наваждение свалилось, чуть не взвыл и принялся себя костерить последними словами. Что я такое допустил? Разрешил уйти неизвестно куда, да еще наган отдал! Что со мной такое случилось? Странно очень.
Я и мысли не допускал, что он может уйти к немцам, – не тот парень, давно к нему присмотрелся. Но мало ли что? У него могли попросту мозги съехать, решил, что добудет в безлюдной степи без единого ручейка еду и воду, – и будет блуждать неизвестно где, пока обязательно не заблудится. Хорошо же я буду выглядеть: разрешил подчиненному уйти неведомо куда, да еще отдал ему личное оружие. Если он таки сгинет, если выйдем к своим, и об этом станет известно начальству или особистам – на меня в горячке тяжелого времени могут собак навешать… Обморочил он меня, что ли? А ведь никогда я не верил в такие штучки…
Как легко догадаться, я долго места себе не находил. То и дело поглядывал на часы, они шли нормально, но казалось, будто остановились…
Минут через сорок в той стороне, куда он ушел – я с нее глаз не сводил, – показалась фигура, заслонявшая звезды, она росла, приближалась неспешной походкой, и, когда подошла довольно близко, можно было уже рассмотреть, что обе руки у нее заняты какой-то объемистой ношей. Я, конечно, окликнул тихонько, для порядка: «Стой, кто идет?» Керим так же тихо отозвался.
Подошел ко мне. В одной руке у него был какой-то узел, в другой большущий кувшин литров самое малое на пять, пузатый, с высоким узким горлышком и удобной для переноски ручкой. Поставив его на землю, Керим сказал буднично:
– Вот, все, что удалось раздобыть, – и протянул мне рукояткой вперед наган. – Извините уж, товарищ комод, пришлось потратить два патрона. В воздух. Тяжелый там народец, не сразу удалось с ними добром…
Самое интересное, я не кинулся с расспросами, хотя это и было крайне удивительно: откуда все? Что за такой тяжелый народец, для вразумления которого пришлось в воздух стрелять? Отчего-то ни малейшего желания не возникло ни у меня, ни у остальных. Может, еще и оттого, что горловина узла не завязанная, а попросту скрученная в жгут, помаленьку развернулась, и оттуда так одуряюще пахнуло свежеиспеченным хлебом… Я спросил только:
– В кувшине что?
– Сок, – сказал Керим. – Я тут прихватил пиалушку, чтобы было из чего пить…
И достал из кармана галифе что-то и в самом деле похожее на глубокую пиалу – я их насмотрелся в Ташкенте. Вот это он умно придумал: если пить из горлышка, глотками, начнутся нелады: глотки у всех разные, придет кому-то в голову, что другой выпил больше, – вот вам и мелкая ссора, совершенно ненужная в нашем пиковом положении…
– Сначала – попьем, – распорядился я. – По одной, не увлекаясь…
Керим вытащил длинную деревянную затычку, наклонил кувшин и подал мне первому, как старшему по званию. Пиала была большая, из таких не пьют, а едят суп или второе, не меньше чем пол-литра вмещается. Я ее осушил, не отрывая от губ, стараясь не пролить ни капельки. Действительно, больше всего походило на фруктовый сок, без лишней сладости, скорее уж с кислинкой, как сливовый, но вроде бы и не совсем сливовый… Ужасно хотелось еще, но я сдержался, сам отдал приказ – по одной. Следовало быть экономнее.
Когда все напились, я развернул узел – там кучей лежали большие толстые лепешки, примерно одной величины. Бог ты мой, как от них пахло! Кишки сами собой зашевелились. Но и тут следовало соблюдать умеренность. Я сосчитал – десять. Отомкнутым штыком начал их резать пополам, стараясь, чтобы половинки вышли одинаковыми. Толстые, в два пальца, поджаристые, но нисколечко не подгорелые – белый хлеб, мягкий, духовитый… Роздал по половинке, смолотили мы его вмиг. И на душе повеселело. Мало, конечно, каждому досталось, казалось, я бы один быстро уплел весь десяток и кувшин опростал до донышка, но следовало приберечь и на завтра. А то и растянуть завтра на два раза, впереди полная неизвестность…
Никто так и не задал ни единого вопроса.
Я, как повелось в эти дни, выставил часового, оставшимся двум велел укладываться спать, предупредив прежде, в какой последовательности они будут часового сменять, а сам отошел с Керимом на десяток шагов. Спросил, не мешкая:
– Откуда это все?
Он чуть помолчал, словно раздумывал, потом все же сказал:
– Как бы вам объяснить, товарищ комод… Понимаете, есть калитки, которые ведут в другие места… оказалось, и тут калитку найти можно…
– Какие такие «другие места»? – удивился я.
Он пожал плечами:
– Другие, и все тут. Не наши, пожалуй что, точнее не объяснить: у нас их по-другому и не называли, а сам я название подыскать не берусь, образования маловато…
– И что же, – сказал я. – У вас каждый вот так может?
Он откровенно улыбнулся:
– Да нет, далеко не каждый. В нашей семье это умение с давних пор шло от прадеда к деду, от отца ко мне. Есть семьи, которые знают что-то другое. Не выспрашивать об этом не принято – не полагается лезть в чужие тайны. Люди посуевернее все это считают колдовством, только, по-моему, никакого колдовства тут нет. Умение, вот и все…
– Что ж ты раньше не пробовал? – вырвалось у меня. – Двое суток топали без еды и почти без воды…
– Раньше не получилось бы, – сказал он серьезно. – Земля была не та. Обязательно нужно, чтобы было много травы, иначе калитка не откроется. У нас в песках тоже ничего не получается – только там, где много травы, цветов…
Странно вроде бы, но меня совершенно не тянуло дотошно задавать вопросы. Не то чтобы апатия или равнодушие, а полное отсутствие любопытства: что произошло, то и произошло, главное, чуть подзакусили и выпили сока, и на завтра еще осталось, голова была совершенно другим занята: как бы побыстрее выйти к нашим, не напоровшись на немцев. Это было главное. Диковина эта только на пользу дела, и не нужно ее по косточкам разбирать – какой смысл? Какая польза?
Я только спросил без всякой укоризны:
– Эх, почему ж ты еще и табачку не раздобыл?
– Пытался, – сказал Керим, – нет у них табаку. Я бы непременно расстарался, сам курящий, уши пухнут… да вот нету у них табаку, тяжелый народец, диковатый, темный… такая уж калитка попалась, ее далеко не всегда по желанию выбираешь…
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!