Освобождение Ирландии - Александр Харников

А вот с нашими волонтерами таких хлопот не было. Не скажу, что они все были сплошь трезвенниками, к тому же на Азорах можно было легко достать хорошее вино. Но наши офицеры и офицеры югороссов смогли сразу установить железную дисциплину. Командовал этой сводной «русской» бригадой полковник Александр Александрович Пушкин, кстати, сын нашего великого поэта. Во время нашего похода на Константинополь он командовал 13-м Нарвским гусарским полком. Но боевые действия на Балканах закончили быстро благодаря неоценимой помощи эскадры адмирала Ларионова.

Полковник Пушкин заскучал было без дела. Но, узнав из сообщений иностранных газет о жестокой расправе британцев над беззащитными жителями ирландского города Корка, не выдержал и написал прошение императору, который удовлетворил его ходатайство и разрешил в качестве волонтера отправиться в Ирландский поход. Полковник Пушкин быстро нашел общий язык с генералом конфедератов Форрестом. Два старых и опытных кавалериста вспоминали «минувшие дни, и битвы, где вместе рубились они». Конечно, самим им уже вряд ли удастся помахать саблями, но в качестве военачальников они окажутся очень полезными воинству будущего ирландского короля. Я с удовольствием написал их общий портрет: пожилого, морщинистого генерала Форреста, и моложавого, стройного и щеголеватого полковника Пушкина, очень похожего на своего великого отца. С точки зрения тех, кто видел этот портрет, он оказался очень удачным.

Чем ближе к нам становилась Ирландия, тем более строгими и спокойными становились офицеры, понюхавшие пороха, а молодые и неопытные солдаты — все более задумчивыми. Каждый из них понимал, что в самое ближайшее время им предстоит идти в бой, возможно, последний для некоторых из них. Лица у них становились одухотворенными, какими-то даже светлыми.

Я не расставался со своим этюдником, делая наброски будущих картин. Боже мой, как отвратительна война, и как прекрасны люди, сражающиеся за правое дело! В том, что дело освобождения ирландцев от власти жестоких англичан закончится полным успехом, ни я, ни другие участники нашей экспедиции не сомневались. Не в силе Бог, а в правде, — говорил святой Александр Невский. А это значит, что в бой нас поведет сам Господь!

12 апреля (31марта) 1878 года.

Ревель, Военная гавань. Броненосец «Петр Великий»

Дующий с юга весенний ветер трепетал флагами расцвечивания и уносил на просторы покрытого битым льдом Финского залива бравурные звуки музыки, издаваемые трубами военного оркестра. Героем дня и именинником сегодня был первый башенный броненосец русского флота — на настоящий момент крупнейший, сильнейший военный корабль в мире. И это не только потому, что его ближайшие конкуренты, британские броненосцы типа «Девастейшен», вот уже девять месяцев ржавыми железными утюгами лежат на дне Пирейской бухты, но и потому, что его англосаксонские родственники уступали русскому броненосцу в качестве артиллерии, которая у них была короткоствольной и дульнозарядной[3].

Поскольку Российская империя согласилась присоединиться к операции Югороссии по умиротворению империи Британской, то первый в России башенный броненосец отправлялся на войну. По этому-то поводу и играл военный оркестр, трепетали на ветру флаги и шарфы прогуливающихся по набережной дам, а в гавани собрался местный бомонд — от девиц и юношей, которых только-только начали выводить в свет, до седых ветеранов Бородино и Аустерлица.

Провожать сильнейший корабль Российского флота из Петербурга прибыл генерал-адмирал, председатель Государственного совета, великий князь Константин Николаевич, младший брат покойного государя и дядя нынешнего. На флоте Константина Николаевича любили. Именно под его руководством Русский флот из парусно-деревянного превратился в современный паровой и броненосный.

Если 26-пушечная бронированная плавбатарея «Первенец» в 1861 году строилась на английском заводе и из английского металла (так как своя броня не удовлетворяла требованиям прочности и однородности листа), то уже «Петр Великий» спустя десять лет был построен на казенной верфи на Галерном острове полностью из металла отечественной выделки. Ради всего этого великому князю Константину Николаевичу можно было простить и некоторый либерализм. Тем более что заключался этот либерализм в вещах весьма насущных и назревших. За время его генерал-адмиральства в Российском флоте были отменены телесные наказания, срок службы нижних чинов уменьшен с двадцати пяти до десяти лет, сокращена численность береговых команд, значительно увеличено денежное содержание офицеров флота, введено пенсионное обеспечение отставным офицерам. При нем же были учреждены академические курсы для повышения квалификации офицерского состава и специальные минные и артиллерийские классы.

При проведении всех этих реформ они открыто обсуждались на страницах «Морского сборника», там же публиковались и отчеты различных департаментов Морского министерства. С одной стороны — это раздолье для непуганых шпионов, а с другой стороны — мера, повышающая доверие внутри корпорации, именуемой «Русский императорский флот».

Великий князь прибыл в Ревель не один. Его сопровождал младший сын, пятнадцатилетний подросток с нетипичным для Романовых именем Вячеслав. Обладающий немалыми музыкальными дарованиями мальчик имел слабое здоровье и часто болел, и в нашей истории умер от менингита всего через год после описываемых событий — в феврале 1879 года. Помимо того, что Вячеслав Константинович был внуком императора Николая I, он еще являлся шефом Гвардейского флотского экипажа, и именно в этом качестве прибыл с отцом в Ревель. Кроме официального, было у Константина Николаевича на «Петре Великом» и еще семейное дело.

Его второй, а фактически старший[4] сын Константин Константинович, двадцатилетний мичман Русского императорского флота, отличившийся на русско-турецкой войне при форсировании Дуная, где заработал орден Святого Георгия 4-й степени и бронзовую медаль «За победу над Оттоманской Портой», теперь в должности младшего минного офицера уходил на «Петре Великом» на новую войну. Он надеялся вновь прославить себя.