Вступление - Дмитрий Янтарный

Дракончик испуганно замотал головой, насколько это было возможно в его положении. Киртулик выпрямился, отвернулся, закрыл глаза и, сделав глубокий вдох, сказал:

— Вон отсюда! Все! Возле казарм дождётесь патруль и летите с ними три круга вокруг острова. А теперь прочь с глаз моих!

Я уже поднялся на ноги, так что успел увидеть, что драконят как ветром сдуло. Начальник же стражи подошёл ко мне, но я отшатнулся от него, как от прокажённого.

— Не подходите! — прорычал я, инстинктивно ежом ощетиниваясь тысячей игл. Киртулик послушно остановился. Никогда я ещё не терял над собой контроль, используя свои способности так грубо и угрожающе — но меня переполняла ярость от увиденного. Плачущий Флекс всё ещё стоял у меня перед глазами, однако на помощь спешило уже родное аметистовое тепло, успокаивая и возвращая способность здраво рассуждать. Иглы пропали. Я вздохнул и расслабился.

— Мне никогда вас не понять, — выдохнул я, отворачиваясь, — да, я знаю, Мизраел ценит вас и доверяет вам. Я знаю, что вы гораздо, гораздо старше меня, и что вам на этом острове лучше всех известно, как защитить жизнь, и свою, и чужую. Но я не могу понять такой жестокости. Извините меня, но я не стану у вас обучаться.

Я ожидал какой угодно реакции: злости, гнева, раздражения, но господин Киртулик… засмеялся. Тихо, спокойно, как будто снисходительно позволяя мне считать свою точку зрения верной.

— А ты думаешь, покорить небо так легко, юный принц, — с усмешкой спросил он, — что кто-то рождается, уже умея летать? Нет, это умение ни в ком не закладывается с рождения. Все без исключения рождаются для того, чтобы ползать. А вот учиться летать — это очень тяжёлый труд. Все учат летать по-разному: птицы просто выбрасывают своих птенцов из гнёзд. Но им-то что: не полетел птенец, упал, разбился — через год выведут нового. А мы так не делаем: слишком любим мы своих детей, да и рождаются они у нас очень редко.

Он подошёл ко мне и, по его мнению, ласково положил мне руку на плечо.

— Небо, принц, оно ведь ошибок не прощает. Небо — это место безграничных возможностей — и безграничных опасностей. Когда ты машешь крыльями в небе — да, это всегда будет вызывать чувство бешеного, пьянящего восторга; однако малейшая ошибка, оплошность — и вот ты упал на землю и переломал себе все кости, или, хуже того, свалился в море. Вот к чему мы должны готовить наших детей, Дитрих. Да, обучение тяжело и физически, и психологически, и, хочешь, верь, хочешь не верь — но каждая слеза моего подопечного эхом бьёт по мне. Однако я вынужден это делать, потому что иначе нельзя. Потому что если кто-то из них в решающий момент не сможет вспомнить все положенные знания и навыки, должным образом применить их, и погибнет из-за этого — то боль будет в сотни раз сильнее. Я прошёл через это, Дитрих. Все драконьи наставники через это проходили.

Я молчал. Мне нечего было ответить. Который раз я ощутил вспышку бессильной злости от того, что оказался в этом месте, со своей жизнью, своими правилами. Это совсем другой, уникальный мир, со своими законами. Я в очередной раз вынужден признать, что мы не просто мало знаем о драконах — мы о них не знаем ВООБЩЕ ничего. И каждый раз тыкаться вслепую, без конца заходя в тупики — это было невыносимо.

— Это ничего не меняет, — прошептал я, отвернувшись, — вы можете быть тысячу раз правы, но это ничего не меняет. Я не принадлежу вашему миру. Я навсегда останусь в нём хрупкой куклой, которая сломается от любого неосторожного движения. Никто в этом не виноват — такова моя природа. И оттого мне здесь не место.

— И что, ты просто так сдашься? — недоверчиво спросил Киртулик, — а как же желание вспыхнуть? И поразить тех, кто где-то там, очень высоко и далеко, плетёт нити судеб?

Я ничего ему не ответил. Смотря на этого черноволосого человека, чьи карие глаза пронизывали меня насквозь, я почти мог прочитать то, что он хотел передать мне без слов. Да, будет непросто. Да, из меня будут выжимать все соки. Да, настанет момент, когда я буду ненавидеть Киртулика за сам факт своего существования. Но однажды наступит день — и я сам будешь творить свою сказку. В сказку мало просто попасть. В ней надо что-то ещё и делать. Иначе сказка так и останется сухим текстом на страницах, блёклым отражением того, чего хотелось бы на самом деле.

— Ты, кстати, про «Ниточку» откуда знаешь? — спросил меня тем временем Киртулик, — мы с ректором знакомы и, сам понимаешь, имели с ним беседу касательно твоего образования. Не успел бы ты ему выучиться, как ни крути.

Его слова заставили обратить внимание на этот, без сомнения, весьма знаменательный момент. Который определяет драконов в первую очередь как магических существ высшей категории. «Ниточка» — это заклинание поиска, которое в магическом университете разучивается лишь на шестом курсе обучения. Очень сложное, очень громоздкое — и очень энергозатратное. Уж насколько я, вроде бы никогда бестолочью не бывший и новые знания усваивавший быстро, бился с этим заклинанием — так ничего и не добился. А потом в тренировочный зал пришёл комендант и прописал мне хорошего такого фитиля, за то, что я, лицо королевской крови, подвергаю себя такому опасному напряжению… но это уже совсем другая история. Сказанного достаточно для того, чтобы провести контраст между человеком и драконом и увидеть, что знания, которые получает человек, почти заканчивая обучение, молодые дракончики усваивают едва ли не с пелёнок. И всё это — ещё один довод к тому, что я здесь — лишний, хрупкий, бесконечно уязвимый…

— А я и не говорил, что умею ею пользоваться, — машинально ответил я, — но вот читать читал и принцип его работы знаю. Но какое это имеет значение? Вы в самом деле считаете меня сильным? — меня снова захлестнула ярость, — да вам ли не знать, насколько велик разрыв между драконом и человеком? Вы считаете, что у меня есть какие-то силы только потому, что я огненную стрелку этого изгнанника отразил? Так знайте: я почти половину запасов сил на это истратил. Что вы на это скажете?

— Скажу, что Карнекир — конкретный параноик, — хмыкнул Киртулик, — я же говорил ему потом, что ты спокойно ещё один удар отразил бы, так нет же, он как нянька… впрочем, что ж я так, ему-то простительно, он ведь…

Я вновь не нашёлся, что сказать. И кто тут, интересно, больший интриган? Любое мое действие он использовал для того, чтобы вызнать обо мне как можно больше. Вот чёрный чешуйчатый жук!

— В общем, принц, расклад следующий, — продолжал Киртулик, — насильно тебя тут держать не будут. За твоё присутствие и безопасность здесь отвечает прежде всего Мизраел — к нему тебе и дорога. Хочешь — просто скажи ему, что не желаешь обучаться. Я пойму. Хочешь — потребуй, чтобы тебя отправили домой. Он, вероятно, не откажет тебе и в этом. А хочешь — просто займись сегодня тем, что тебе было бы по душе, и отдохни. У тебя был очень тяжёлый день. Я знаю, что с тобой сейчас случилось, и знаю, как тяжело и больно такому, как ты, ощутить это в первый раз. Собственно, потому я тут до сих пор с тобой лясы и точу, хотя подобная задушевная болтовня мне обычно несвойственна. В общем, если ты не передумаешь, жду тебя тут завтра утром, — сказал он, разворачиваясь.