Неподчинение - Гузель Магдеева

В его руках был шприц, мужчина уже готовился снять с него защитный колпачок. А я… мне только казалось, что силы иссякли. Я вывернулась дугой, пытаясь вырваться из рук Руслана, я не позволю больше…

— Зай, — донесся до меня голос Таира. — Он тебя на наркоте держал, тебя сейчас ломает, это лекарство…

— Нет, — ёмко ответила я. — Нет. Пусть мне будет плохо. Дайте мне мою дочку, сейчас же дайте мне моего ребёнка!

Рука Руслана лежала на моём предплечье. Я хотела бы приникнуть к нему, спрятать лицо на его груди, но я не знала, не знала больше, кому можно верить. Бизнес моего брата крепко завязан на Бикбаевых, так, что без крови не отодрать, а Руслан…его недаром называли цепным псом моего брата. Вдруг они просто решат вернуть меня мужу, словно вещь?

При этой мысли тошнота подкатывает к горлу, но отбросить её я не могу.

— Подожди, — терпеливо объясняет Руслан. — Тебе нужно прийти в себя, ты её напугаешь.

— Мой муж говорил мне тоже самое.

Отшатываюсь от него, отползаю, с трудом поднимаюсь на ноги. Меня качает и трясёт, видимо, обещанная ломка. Не смотрю на брата и Руслана, обхожу по дуге медработников и мужика со шприцом. Иду обратно в свою палату, мимо разлитой лужи терпко пахнущего спиртом раствора, оставляю кровавые кляксы на полу. Нога саднит, но я не обращаю внимания.

Сажусь на постель, позволяю суетливой медсестре обработать и забинтовать порез на ступне. Ногу я рассекла сильно, но что значит боль физическая? Если для того, чтобы вернуться в жизнь своего ребёнка я должна привести себя в порядок, я это сделаю. Быстро.

Несмотря на моё желание скорее прийти в норму, меня потряхивает и знобит, зубы выстукивают мелкую дробь, я натягиваю на себя одеяло и оно кажется таким тонким. Я хочу ненавидеть Динара за то, что он в очередной раз со мной сотворил, но не нахожу в себе сил. И я знаю, чего хочет моё тело. Оно хочет наркотика. Но если с чем я и могу сражаться, так это с собой. Стискиваю зубы, терплю. Я настолько на себе сосредоточена, что не поворачиваю головы, чтобы увидеть, кто вошёл в палату. Боюсь, что сорвусь от одного лишнего движения, впаду в истерику или начну просить то самое лекарство, что предлагали совсем недавно.

— Я не знал, — говорит Таир. Его сожаление осязаемое, от него вяжет горечью на языке. — Зай, если бы я знал…

Я смеюсь. Тихо, но остановиться не могу. Он кладёт руку на моё плечо и от этого жеста хочется реветь. Потому что это Таир. Старший брат. Стена. Только… Стена эта закрывает сейчас совсем других людей. А мне стена досталась ненадёжная, с червоточинкой. Не всем так с мужем везёт, как Асе.

И мне так горько, что я рассчитывала эгоистично на его помощь, так ждала от него, что он прозреет и решит все мои проблемы разом. Только молчала упорно, надеясь, что Таир как-нибудь сам разглядит, даже если нас разделяли километры, страны, даже если я ему в лицо притворялась и врала, что все хорошо. А он не смог. То ли мы с Динаром оказались хорошими актерами, то ли Таир так себе супермен. А в это верить не хотелось, я-то ведь и на свадьбу соглашалась — ради него. Только спросить о том, нужно ли все это было брату, забыла.

— Да что ты мог знать в своей стране бессмертных барашков и эчпочмаков? — горько спрашиваю я. — Там другой мир. Благополучный. С любящими супругами. Нормальными, обычными детьми. Мир, в который психические заболевания и прочая гадость не вписывается.

— Ты не больна, — упрямо, словно пытаясь доказать сам себе, говорит Таир. — Зай, прости меня…, — он выдыхает шумно, как от боли, — я был слепым, позволил верить, но теперь я знаю…

— Что знаешь? — из чувства противоречия спрашиваю я и, наконец, поворачиваюсь к нему. Какой у него усталый вид, и как я все же его люблю…но мы всегда делаем больно именно тем, кого любим. — Ничего ты не знаешь, Таир Шакиров. Даже того не видел, что у тебя под носом происходило, — слова как хлесткая пощёчина, — вот дочка моя не Бикбаева даже… Я её от Руслана родила.

Я впервые сказала это вслух, впервые признала это. И да, теперь когда моя девочка в безопасности, я могу не бояться этого. И мне даже смешно смотреть на брата сейчас. Один из богатейших и сильнейших людей региона, красивый взрослый мужик сейчас растерян, словно ребёнок, которому вдруг сказали, что деда Мороза не существует. И я снова смеюсь, только уже не от истерики. Мне смешно.

— А это… — он мнется, подбирая слова, — точно?

— Точно, — констатирую я.

Таир смешно морщит лоб и долгую минуту раздумывает, пытаясь осознать услышанное.

— Тебе не показалось?

Я со вздохом закатываю глаза и кутаюсь в одеяло — холод наваливается все сильнее.

— Я не сумасшедшая, Таир. Я трахалась с Сафиным и из-за этого у меня случилась дочь. Мне не показалось, не привиделось, не приснилось.

Снова молчим. Мой лоб покрывается испариной, я начинаю жалеть о том, что отказалась от укола. Но на другой чаше весов Ясмин, которая заслужила нормальную жизнь и нормальную маму.

— Они знают?

Они. Слишком много мужчин в моей жизни. Целых, мать его, две штуки. Уже перебор. Я же не такая, я хотела любви с первого взгляда, когда же все не так пошло. Почему любовь и до гроба совсем разные вещи? До гроба у нас как-то прямо буквально выходит… А любовь не выходит вовсе.

— Руслан не знает точно. Не говори ему. Должна же я что-то сама… Динар может знать. Он узнает, дело лишь во времени. А может уже…

Таир поднимается, подходит к окну. Задевает герань, она рассерженная вторжением, заливает горьким ароматом, знакомым с детства.

— Теперь все станет сложнее, — лаконично говорит Таир. — Но ты не думай об этом. Всё к лучшему. Я разберусь. Ничего не бойся теперь. Ты не одна.

Мне хочется в это верить.

Таир трёт лоб, полностью погружается в свои мысли. Кивает мне, выходит. А затем дверь снова открывается, Таир заглядывает, и лицо его снова озадаченно донельзя.

— А насчёт этого самого… Ты уверена?

Я киваю и лезу с головой под одеяло, пропуская его 'охренеть' мимо ушей.



Разговоры по душам всегда — самые трудные.

Я вообще не люблю болтать, а уж когда приходится человеку глаза на творящееся вокруг дерьмо открывать, — тем более. Так себе удовольствие, видеть лицо Таира с налитыми кровью глазами. Мы сидим с ним на кухне в моей квартире, дым столбом стоит от скуренных на двоих нескольких пачек сигарет. И бутылка какого-то дорогого пойла между нами, не берет только ни хрена.

Трезвые, как стёклышко.

Злые, как черти.

А Таир все заводится и заводится, и я уж думал несколько раз, не дать ли ему в морду? Не со зла, а для профилактики. Он после звонка моего примчался в город за пару часов, бросил все свои дела. Для него Зай всегда — святое.