Любить нельзя ненавидеть - Ольга Герр

Эйвери оглянулась в поисках поддержки, но ее собственные люди лишь разводили руками. Корвин справился с заданием, не нарушая условий. Что тут поделать?

— Треклятый духи, — сжала кулаки Эйвери, — похоже, ты выиграл.

— И это значит, что сегодня мы спим в одной кровати, — подмигнул ей Корвин.

Лицо жены исказилось от злости, и он шепнул, наклонившись к ней:

— Учись достойно проигрывать.

— Хорошо, — взяла себя в руки Эйвери, — ты получишь свой приз. А пока ты и твои люди могут располагаться во дворце. На три дня. Но если кого-то заподозрят в действиях против Серого клана, он будет схвачен и казнен.

— Мы пришли с мирными целями, — заверил советник Дамиан. — Вам не о чем волноваться, миледи Эйвери.

— Позвольте мне решать, о чем мне волноваться, а о чем нет, — снова разозлилась она.

Корвин многое бы отдал, чтобы узнать, о чем беседовали эти двое, и как советнику удалось уговорить Эйвери открыть ворота. Увы, Дамиан не выдавал секретов своих успехов.

Наконец, появился шанс наладить отношения с женой. Только это Корвина и заботило. Он возлагал большие надежды на совместную ночь. Быть может, именно сегодня состоится инициация. Близости с женой он желал куда сильнее, чем благодать.

Нужно сосредоточиться на грядущей ночи с Корвином, изобрести способ, как обезопасить себя от его посягательств, но я думала исключительно о матери. Через слуг узнала, что дама без имени в конюшне, следит за разгрузкой багажа, и тут же устремилась туда.

Только первым делом в конюшне наткнулась не на маму, а на аликорна. Дымок радостно заржал в знак приветствия и, вырвавшись из рук конюха, подбежал ко мне.

— Что, сладкоежка, похоже, у тебя традиция пакостить мне, — проворчала я. — Мало тебе, что едва не убил меня, сбросив в пропасть, так еще выдал Корвину.

Дымок потянулся ко мне, ткнулся мордой в плечо, вроде как говоря — ну чего ты, мы же друзья. Я, признаться, вовсе на него не злилась. Сама хотела этой дружбы, вот и получила.

Потрепав аликорна по шее, вернула его конюху, пообещав Дымку непременно заглянуть еще и не с пустыми карманами. А потом увидела маму, и плотину моих эмоций прорвало. Ноги сами понесли меня ей навстречу.

Заметив мое приближение, она застыла, не зная, как реагировать. Могу представить, какой у меня был вид — точно у ненормальной. Должно быть, я ее напугала. Но я совершенно не контролировала себя. Подойдя, толком ничего не сказала, просто обняла ее. Родную, теплую, живую. Маму.

Она привыкла общаться без слов и поняла все то, что я хотела сказать, но не могла из-за спазма, сдавившего горло, и душащих меня слез. Да и как словами объяснить переполнившую меня радость? Высказать, сколь много она для меня значит. Что ближе человека у меня нет, что до встречи с ней я была совершенно одна, а теперь уже никогда не буду одинока. Все это и много больше я передала через объятия и получила взамен те же чувства, ту же любовь и нежность.

Мы простояли так, наверное, вечность. Пока люди не начали оборачиваться на нас и шептаться. Только тогда нехотя разомкнули объятия, но продолжали держаться за руки, словно опасаясь вновь потеряться. Так цепляясь друг за друга, мы поднялись в мои личные покои, пообщаться без свидетелей.

— Если бы я знала раньше, — первое, что произнесла, когда мы остались наедине, вдали от любопытных глаз. — Если я б догадалась. Никогда бы не покинула Замок на скале.

В ответ мама покачала головой. Я и прежде неплохо ее понимала, теперь же между нами установилась незримая связь, помогающая изъясняться. Она утверждала, что я поступила правильно. Она бы не позволила мне рисковать собой ради нее. Даже если мой уход грозил вечной разлукой.

Мы еще много обнимались, ощупывали друг друга, желая убедиться в реальности, плакали. Я не винила маму в том, что она не сказала мне правду о себе еще в Замке. Да и как она могла это сделать? Скудного набора жестов для таких новостей недостаточно.

— Я не могу вернуть тебе голос, — произнесла я, когда мы обе немного успокоились, — но попытаюсь снять заклятие, которое наложил сир Аллистер.

При упоминании этого имени мама вздрогнула. Как она настрадалась! Сиру Аллистеру повезло, что он умер, а не то я бы сама прикончила его и была бы куда изощреннее, чем его убийца. Перерезанным горлом он бы не отделался.

— Я пока только постигаю науку управления духами, но быстро учусь. Потерпи немного.

Мама кивнула, а затем беспечно махнула рукой. Мол, не волнуйся за меня, я уже привыкла.

Глядя на нее, я думала о еще одном родственнике — о брате.

— Ты из-за Тео осталась в крепости после смерти своего тюремщика? — спросила я.

Последовал очередной кивок. Мама взяла меня за руку и прижала ее к своей груди.

— Ты надеялась, что меня тоже туда привезут, — истолковала я жест. — Там мы воссоединились. Но почему Тео ничего мне не объяснил?

Мама опустила голову, пряча глаза. Впервые не поняла ее. Что это означает? У нее нет ответа? Или она не хочет обсуждать эту тему?

— Тео не в курсе, что мы брат и сестра?

Мама не подняла головы, по-прежнему глядя себе под ноги. Вскоре я выяснила: едва разговор заходил о моем брате, как она замыкалась в себе. Видимо, лучше все обсудить лично с Тео, когда и если представится возможность. Почему-то не сомневалась, что придет время, и мы с братом обязательно увидимся. Пока же он для меня загадка.

В комнату постучали, прервав нас. Ани вошла, не дожидаясь приглашения, и с порога заявила:

— Солнце клонится к закату, миледи Эйвери. Вскоре сир Корвин придет за выигрышем.

Я и забыла, в какое положение попала. Пока приходила в себя, женщины обменялись улыбками. Когда-то они были знакомы.

— Как избежать ночи с Корвином, при этом не лишая его заслуженного приза? — спросила у них. — Что если мое место займет другая похожая на меня девушка?

— Если подмена обнаружится, будет скандал, — заметила Ани.

Мама кивнула, поддерживая ее.

— Но я не могу спать с Корвином в одной кровати! — всплеснула я руками.

— Можете, — уверила Ани. — Прибегните к той же лазейке, что и ваш муж. Вы не оговорили до конца условия, и он использовал аликорна.

— Предлагаешь тоже его обмануть? Но как?

— Он пожелал спать с вами в одной кровати, пусть спит. Но вы не обещали, что позволите коснуться себя.

— Как мне запретить ему это? — я все еще не догадывалась, куда она клонит.

— Не надо запрещать. Он все равно не послушает. Мужчины всегда поступают так, как им хочется. А вы сделайте так, чтобы он физически не мог вас коснуться.

Мама взмахнула руками, намекая на магию теурга. Я крепко задумалась над их словами. У меня благодать ограничена, как, впрочем, и у Корвина. Но сковать его все равно не смогу. Просто не удержу. Что остается?