Гражданская война в Испании - Сергей Данилов

В ходе возобновившегося натиска националистов на Севере 26 апреля был разрушен ранее никому не известный городок Герника. Как и в Дуранго, в расположенной в 30 километрах от Бильбао Гернике не было войск и укреплений, но городок считался важной коммуникативной точкой. Кроме того, в нем работала ярмарка, и с воздуха было видно скопление народа, которое можно было с большой высоты принять за войсковую группировку. За один день Гернику бомбили несколько раз. К «Легиону Кондора» присоединилась итальянская «легионарная авиация». Всего в разрушении незащищенного городка участвовало свыше 40 бомбардировщиков — от «тримоторес» до новых «Хейнкелей-111». Невзирая на полное отсутствие противодействия, их прикрывало 20 истребителей — главным образом «Хейнкели-51» и «Фиаты-32». Среди истребителей были и только осваивавшиеся летчиками новые цельнометаллические монопланы «Мессершмитт-109».

Количество раненых и убитых жителей городка и его округи превысило 2500 человек. Среди погибших и пострадавших снова было много детей и священнослужители католической церкви.

Близ Герники в день ее гибели находилось несколько западноевропейских журналистов. Они тут же побывали на месте происшествия, расспрашивали уцелевших жителей и нашли осколки бомб германского производства. Их репортажи немедленно опубликовали крупнейшие информационные агентства разных стран. Среди очевидцев был мэр Герники. Группа баскских священников, многие из которых тоже побывали под бомбами, написала в Ватикан письмо протеста.

Бомбежка вызвала сильнейший отзвук во всем международном сообществе. Маленький городок в мгновение ока стал всемирно известным. Каталонец Пабло Пикассо вскоре написал картину «Герника», изобразив в аллегорической форме ужасы военных разрушений. Франко художник изобразил в виде мифического чудовища — Минотавра. «Герника» стала одной из известнейших в истории мировой культуры картин и действенным орудием антивоенной и антитоталитарной пропаганды.

В Саламанке и Бургосе чувствовалось замешательство. Информационная служба каудильо 27 апреля опубликовала бессвязное сообщение, гласившее, что Гернику «разрушили и сожгли отряды Агирре, чтобы свалить вину на националистов». Они якобы закладывали «динамитные заряды». Однако Герника была древней баскской столицей, в ней находился священный дуб, под которым древние баски некогда заседали и вершили суд. Ни один баск не выполнил бы приказа о разрушении города, если бы Агирре отдал его.

Днем позже националисты официально объявили, что 27 апреля их самолеты не поднимались с аэродромов и, следовательно, физически не могли бомбить городок. Однако Герника погибла 26-го числа. 4 мая дикторы Саламанки добавили: в Гернике «видны следы пожаров после недели артобстрелов и бомбежек». Город бомбили три с половиной часа. Но кто его бомбил — умалчивалось.

Через несколько месяцев информационные службы Франко сделали открытие — бомбили республиканские ВВС. Однако тогда же неназванный штабной офицер националистов поведал английским репортерам, рассказывая об участи жителей Герники: «Мы бомбили их, бомбили и бомбили!» Однако осталось не уточненным, кого же он подразумевал под словом «мы» — германо-итальянских союзников или же именно испанских националистов.

Современные зарубежные историки в большинстве склоняются к выводу, что официальные заверения Франко о непричастности националистов к бомбардировке не были ложью. Из всех публикаций видно, что авиация, подчиненная генералу Кинделану, не участвовала в налете на Гернику.

Прямую ответственность несло командование «Легиона Кондора» во главе с Вольфрамом фон Рихтгофеном и его начальство в рейхе — штаб рейхсмаршала Геринга. Подчиненный только Берлину Рихтгофен, по всей вероятности, не потрудился известить Франко или Молу о намерении уничтожить Гернику. Он поставил их перед свершившимся фактом.

Каудильо же не хватило духу сообщить всему миру, что немецкие и итальянские летчики ему больше не подчиняются. Подобное заявление могло бы стоить ему уважения многих националистов и военной поддержки Гитлера и Муссолини.

Некоторые сражавшиеся в Испании германские пилоты, особенно будущий ас Второй мировой войны Альфред Галланд, выдвинули еще одну версию трагедии. По их словам, Гернику немцы разрушили без приказа, по ошибке из-за плохих бомбовых прицелов. Однако эта версия тоже повисает в воздухе. Ведь «ошибка» продолжалась несколько часов…

В политическом плане разрушение Герники стало проигрышем испанских националистов и германских нацистов. Оно принесло им ненужные осложнения. Оно окупилось только в узко военном отношении. На другой день после зверского налета наваррские бригады заняли развалины Дуранго и Герники. Подавленные разгромом баскские части без боя оставили выгодные естественные рубежи вокруг городка. Националисты форсировали устье реки Герники и захватили порт Бермео.

Отход республиканцев к Железному поясу ускорялся. Оборона Бискайи дала трещину.

Из Бильбао с мая 1937 года стали уходить пароходы с беженцами. В первую очередь вывозили детей-дошкольников и младших школьников. Часть приняли Франция и Англия (до 4000 человек), часть (5000 детей) — СССР. Соединенные Штаты, демонстрируя преувеличенное уважение к принципам «невмешательства», отказались принять хотя бы одного ребенка, дабы не быть обвиненными в нарушении нейтралитета.

С другой стороны, уничтожение священного города и части гражданского населения временно сплотило басков и повысило их стойкость. Несмотря на введение 27 апреля в сражение итальянских дивизий с новым командующим — отличившимся в Эфиопии генералом Этторе Бастико, несмотря на господство националистов в воздухе, май 1937 года стал лебединой песней сопротивления Бискайи. Войска Солчаги и Бастико двигались вперед еще медленнее, чем в апреле. На помощь Бискайе прибыли подкрепления из Астурии — около десяти пехотных батальонов. В них состояло до 7000 превосходных бойцов-динамитчиков. При всей неприязни религиозных басков к безбожникам-шахтерам, при всех политических колебаниях баскской элиты правительство Агирре не возражало против прибытия астурийцев.

Кое-какую помощь удалось получить из центра. В мае — июне с Мадридского фронта удалось перебросить две истребительные эскадрильи. Оттуда же прибыло несколько военных руководителей с незапятнанной репутацией, отличившихся при обороне столицы и в дни Гвадалахары — полевые командиры Галан, Кристобаль и Нинетти, «Горис» — советский военный советник Горев.

Впрочем, одновременно военное министерство отозвало из Бильбао кастильца и республиканца Льяно де ла Энкомиенду, у которого не сложились отношения с Агирре. Его заменили баском — генералом Гамиром Улибарри, этническое происхождение которого было вполне уместно, но честность и талант которого в отличие от предшественника были под сомнением.

Пока что баскская пехота научилась рыть убежища и укрываться в них. Территорию, уступленную врагу днем, она отбивала в ночных сражениях. Несколько итальянских батальонов у Бермео было окружено басками и с трудом, только через несколько дней, при помощи наваррцев пробило кольцо окружения. Военные летописи Мануэля Аснара пестрят выражениями: «Очень упорное противодействие противника… большие трудности… Гарсиа Валино отходит ночью на исходные позиции…»