Аромат счастья - Натали де Рамон

Впрочем, и Марега тоже не заикнулся о них, а уж он-то раньше меня понял, кто такой Игнасио, но скрыл. Почему? Ему тоже было выгодно, чтобы я потеряла голову от любви к Ричарду Вонахью? Или от любви к нему? Или ему это было все равно, как и Игнасио? «Любимая, ты моя любимая»... Нужен только дневник! А я опять попалась на своей глупой слабости к красавцам...

Стоп, но ведь дневник остался там. А Марега делает вид, что ни дневника, ни Эньяроша-Вонахью, ни даже Педро, и уж тем более меня там не было! Ладно, я не в счет, но Эньярош и Педро! Верный оруженосец Педро... Боже мой, именно это мне и сказал Игнасио, когда объяснял, что Гарри не знает французского... А сказал-то по-французски, то есть он хотел, чтобы я поняла, а Гарри не понял!

Давно надо было выпить аспирин. Сразу начала соображать, Мари Люно. Конечно же Игнасио хотел ободрить меня так, чтобы поняла только я, и больше никто! Даже французы Ордегри... Педро ведь действительно помог: сначала он загородил меня собой от Гарри, а потом, когда раздался выстрел, запихал меня в машину! Что мешало убить меня? Дневник он прекрасно читал сам... Значит, Игнасио умышленно спасал меня? Ради чего? «Любимая, моя любимая»...

Но ведь он же никакой не Игнасио, а шарлатан Ричард Вонахью, зловещий дон Рикардо... Выходит, он на самом деле любит меня? И я не ошиблась в своих чувствах? Нет, я влюбилась в гнусного человека! Почему гнусного? Он же спас меня! Почему дон Рикардо не имеет права любить? А я? Что же мне теперь делать? Как я смогу жить дальше, не зная, что с ним? С моим любимым Игнасио...

— Дед, привет, это я!

— Мальчик мой! Риччи! Где ты?

— Неважно. Дед, почему ты сразу не сказал мне про Маноло и Марегу?

— Я не знал, Риччи. Они же все теперь от меня скрывают! Все делают за моей спиной!

— Дед, я не верю даже в то, что мой банковский счет закрыт без твоего ведома.

— А разве закрыт?

— Будь здоров, дедушка. Я как-нибудь позвоню еще.

С тех пор прошло полгода.

Я вернулась тогда в Эдуар, наивно надеясь снова встретить Игнасио в архиве. Мимо заведения Ордегри я пронеслась на максимальной скорости. Я бы все равно не смогла посмотреть им в глаза. Вряд ли они питали ко мне другие чувства.

Мсье Сашель даже не удивился, что в пятницу вечером я ушла, не попрощавшись, а за своей сумкой прислала Хулио, который сказал, что сеньорита срочно уезжает в Кайенну.

— Как поворковала со своим в столице? — подмигивая, поинтересовался мсье Сашель, едва завидев меня на пороге архива. — Одна? Укатил домой? Хорошо провели выходные?

Я не стала разубеждать его и все ждала, когда он заговорит о сенсационном происшествии на «ферме» Ордегри. Но скорее всего мсье Сашель не интересовался ни газетами, ни телевизором.

Я наспех закончила ревизию, в определенной мере чувствуя, что совершила должностное преступление, умышленно не упомянув о пропавшем дневнике Бонвояжа. Впрочем, я ведь так и не успела присвоить ему инвентарный номер и занести в опись, стало быть, можно считать, что никакого дневника Бонвояжа никогда не было, как не было ни Игнасио, ни Педро, ни путешествия в Шелгваукану...

Все казалось мне страшным и одновременно дивным сном. Водопад, луна... «Любимая, моя любимая»... Если бы не кольцо. Я не снимала его даже на ночь. Может, хорошо, что Игнасио, вернее дон Рикардо, пропал, я все равно не представляла, как бы повела себя если бы он появился А моя тоска рано или поздно пройдет, тем более что теперь я знала средство-от-отчаяния.

Но моя самая главная победа заключалась в том, что мне удалось вернуться из негостеприимной Гвианы во Францию. Конечно, моя колониальная карьера, да и всякая другая, рухнула. В Париже место для меня нашлось всего лишь в архиве заводов «Рено»: сплошная бухгалтерия и айсберги чертежей. Дома я завела заварной чайник и пристрастилась к единственному безалкогольному напитку русских.

Сегодня я работала на выдаче и заодно наводила порядок к картотеке. Мужская рука протянула мне бланк-требование с запросом на опись описей.

— Все описи в свободном доступе, — машинально сказала я, не отрываясь от бланка, на котором с удивлением перечитывала имя посетителя: «Ф. Бонвояж».

Я подняла глаза.

— Разрешите представиться, мисс, — улыбнулся он, — меня зовут Бонвояж, Фрэнк Бонвояж. Я только сегодня прилетел из Нью-Йорка в Париж.

— Бонвояж? Вы серьезно?

— Вполне. Национальное Географическое Общество готовит международную экспедицию в Шелгваукану.

— Вы уверены, мистер, что вы, именно вы — Бонвояж? Бонвояж, и никто другой?

Он вздохнул, провел ладонью по своей щеке и виновато отдернул руку.

— Не очень. — Ни бороды, ни усов, а тем более очков «мистер Бонвояж» не носил.

— Я тоже.

— Ты не рада мне? Я опоздал? Но я никак не мог раньше... Я думал, тебе понравится мое новое имя!

Мне стало жалко «мистера Бонвояжа», и я погладила его по руке. Кольцо на моей блеснуло.

— Золото Шелгвауканы? — обрадовался он, заметив кольцо.

— Аромат, — сказала я, — аромат золота...